Чалдоны
Шрифт:
— Сколько летаю по свету, о белой вороне слыхом не слыхивал, — честно признался ворон. — Интересно, кто вас надоумил ее искать?
— Зайка!!! — хором ответили лесные мужички.
— Нашли кому верить, врунишке ушастому, — постыдил ворон доверчивых лесных мужичков. — Ладно, помогу беде. Справил я недавно себе новый кафтан, остались кое-какие лоскуточки и ниточки. Правда, черные…
— Годятся! — подпрыгнули от радости лесные мужички: лучше уж такие, чем совсем никаких.
— Ловите… — Ворон бросил вниз завернутый в лопушок подарок. Волшебную
Поблагодарили лесные мужички ворона за доброту и побежали на березе рваное платье волшебной иголкой-самошвейкой латать, черные заплатки пришивать.
Залатали. Было платье белым, стало пестрым — краше прежнего!
Довольные, вернулись домой, а там медведь их развысокий терем зорит. Набросились они дружно с острыми рогатинами на бурого разбойника и прогнали в далекие кедровые леса. На всякий случай вокруг березы и терема караулы расставили: не дай бог, косолапый вернется.
Ожила береза, ликует. Рыжим муравьям поклоны бьет:
— Спасибо, лесные мужички! Будет вам весной награда — сладкого сока полные туеса, а ворону — белые пуговки на черный кафтан.
— Я тоже хочу подарок… — вдруг раздался жалобный голосок из высокой травы. Это серый зайка прискакал в гости.
Вспомнили лесные мужички о белой вороне и чуть не лопнули от смеха:
— Погонял нас по свету, врунишка ушастый! До сих пор пятки болят…
Простили на радостях серого зайку, а пестрая береза подарила ему озорное эхо.
В тихие вечера любит серый зайка играть на опушке с дареным эхом. Сложит лапки рупором и кричит:
— Бере-е-еза…
Озорное эхо отвечает:
— Ро-о-оза…
Он:
— Мужички-и-и…
Оно опять в ответ:
— Жучки-и-и…
То-то весело всем!
ЛИСИЧКА
Когда по северным рекам пошли первые пароходы — хлынул в дикую глушь народишко мыть золото. Приехал на Алдан попытать счастья и нищий студент из Петербурга. Парень из себя видный. Боевой. В поселке старателей его сразу же окрестили Ветерком — за быструю походку.
Встал он на постой у старожила, тот ему и присоветовал:
— Ступай-ка ты на Лисий Ключ. Поищи Золотую Бочку. Слышал я в молодости от бывалых людей: скрывался там в седые времена каторжник, сбежавший из острога. Намыл полную бочку самородков, остарел и помер. Многие удальцы побывали в тех местах, Лисий Ключ вверх дном перевернули, а ее так и не нашли. Рискни, авось и наткнешься…
Обосновался Ветерок на Лисьем Ключе, в дряхлом зимовье. Кругом — низкорослая тайга, ягель и отвалы пустой породы. Простарался лето вхолостую, глубокой осенью вышел в поселок старателей. Сдал в казенную золотоскупку намытые злыдни, перебился зиму у старожила и метнулся обратно. Все вокруг перековырял киркой да лопатой и на лотке перемыл. Кроме волдырей на ладонях, так ничего путного и не приискал.
Чтобы одиноко не было, диких оленей сольцой к себе приручил. По вечерам про Золотую Бочку
Решил сходить в исток Лисьего Ключа. Может, там подфартит?
Топает в гору по звериной тропке, пот ручьем льется. Смотрит — по каменистой россыпи бежит лисичка, а над ней черный коршун вьется, когтями бедную на ленты пластает, железным клювом норовит глаза выклевать. Ветерок выстрелил из ружья: черный коршун, роняя перья, скрылся за высокими гольцами. Лисичка добежала до своего спасителя и упала в ноги. Еле дышит, вся в крови.
Не до золота Ветерку стало. Посадил лисичку в котомку и принес в зимовье. Обмыл ключевой водой раны, зашил тонкими травинками, устроил нежданную гостью в углу на пихтовом лапнике. Что сам ест, тем и ее кормит.
Поправилась она, за Ветерком по пятам бегает, с опаской в небо поглядывает.
Пошел он в исток Лисьего Ключа, намыл там за целый день щепоть золотого песка и вернулся печальный. Сидит на чурбане за столиком, в оконце уставился и мозгует: куда бы еще податься?
Вдруг зимовье озарило солнечным светом. Ветерок испуганно вздрогнул. Оглянулся: стоит перед ним босиком и в золотистых одеждах девушка неземной красоты.
— Ты кто?! — перекрестился Ветерок.
— Лисичка! — прозвенела хрустальным колокольчиком девушка, а у самой так и сыплются с губ прозрачные смешинки на пихтовый лапник.
Села рядом и рассказала о себе.
— Зовут меня Ли Сянь. Родилась в Китае, в семье добрых волшебников. Приглянулась я старому колдуну, заслал сватью с подарками. Родители отказали. Он и затаил злобу. Убирали мы рис в поле, застал нас врасплох, одна я спаслась. Не отступится, пока не лишит меня жизни. Черный коршун, в которого ты стрелял, — это и есть старый колдун. Сразить его можно только золотой пулей.
Переплавил Ветерок свое намытое тяжкими трудами золото, как раз на пулю хватило! Зарядил ружье, подстерег и убил злодея. Сжег и руки вымыл.
Со смертью старого колдуна девушка потеряла способность притворяться лисичкой, но, поглядывая ласково на статного юношу, нисколечко об этом не горевала…
— Не жаль золота? — лукаво спросила Ли Сянь.
— Твоя жизнь дороже, чем всё золото на свете! — ответил Ветерок. И грустно добавил: — Приодеть тебя надо, босиком и в шелках далеко в свой Китай не уйдешь.
— Если останусь, — стыдливо пролепетала девушка, — в жены возьмешь?
От радости у Ветерка дух перехватило. Он же ее с первого взгляда полюбил!
Сшил из своих обносков одежонку, ичиги и шапку. Нарядил — стала похожа на озорного мальчишку!
Надумал Ветерок другое место искать: лучше синица в руке, чем журавль в небе.
Стал собираться.
— Ты сильно-то не спеши, — остановила Ли Сянь. — Поройся-ка в зимовье под полом…
Вывернул половицы, а там — круглая яма, полнехонькая самородков.