Чапаев
Шрифт:
Командующим Южной группы армий был назначен М. В. Фрунзе, который 17 марта издал приказ о составе этой группы и переформировании войск. Одним из пунктов этого приказа предусматривалось формирование Александрово — Гайской отдельной стрелковой бригады вместо Александрово — Гайской группы. В состав 4-й армии включались 22-я, 25-я стрелковые дивизии и Александрово-Гайская отдельная стрелковая бригада. [158]
М. В. Фрунзе, определив состав 4-й армии, произвел изменения и в командном составе. Бывший подпоручик М. Д. Великанов, возглавлявший 25-ю стрелковую дивизию, получил назначение на должность командующего Уфимской группой войск. Дивизией временно командовал начальник штаба Ф. Луговенко. Это была уже знакомая нам дивизия Николаевских полков, переименованная приказом по 4-й армии от 25 сентября 1918 г. в 1-ю Самарскую пехотную дивизию, а с 19 ноября в соответствии с приказом по Восточному фронту — в 25 — ю стрелковую дивизию. Как мы помним, дивизией Николаевских
158
См.: М. В. Фрунзе на фронтах гражданской войны. С. 71–76.
«…Приехали в Самару. Явились к Фрунзе. По — товарищески позвал он Чапаева и Федора зайти к нему вечером на квартиру — дотолковаться как следует по поводу предстоящих операций. Пришли. Фрунзе объяснил положение на фронте, говорил о том, как решительно надо теперь действовать, какие нужны командиры по моменту… Когда Чапаев по каким-то делам отлучился минут на пяток, Фрунзе спрашивает Федора:
— Дело серьезное, товарищ Клычков… Думаю назначить Чапаева начальником дивизии. Что скажете? Я знаю его мало, но слухов о нем — сами знаете… Как он на деле-то? Вы с ним хоть сколько-нибудь да поработали…
Федор высказал ему все, что думал, — хорошее высказал мнение, оттенил только незрелость политическую.
— Я и сам того же мнения, — заключил Фрунзе. — Человек он, бесспорно, незаурядный… Пользу может дать огромную, только вот партизанщиной все еще дышит жарко… Вы постарайтесь… Ничего, что горяч: они, и горячие-то, ручными бывают…
Федор коротко пояснил Фрунзе, что в этом направлении как раз и ведет свою работу, что симпатию и доверие Чапаева уже, безусловно, заслужил и думает, что в дальнейшем сойдется с ним еще ближе. Вошел Чапаев. После короткой беседы Фрунзе сообщил ему о назначении и сказал, что ехать надо теперь же на Уральск и там ждать распоряжений, так как общий план предстоящей операции все еще довольно неясен. Простились. Ушли».
В своем дневнике Фурманов по — иному оценивал Чапаева 26 февраля 1919 г.
«Здесь по всему округу можно слышать про Чапаева и про его славный отряд, — пишет Дмитрий Андреевич. — Его просто зовут Чапай. Это слово наводит ужас на белую гвардию. Там, где заслышит она о его приближении, подымается сумятица и паника во вражьем стане. Казаки в ужасе разбегаются, ибо еще не было, кажется, ни одного случая, когда бы Чапай был побит. Личность совершенно легендарная. Действия Чапая отличаются крайней самостоятельностью; он ненавидит всевозможные планы, комбинации, стратегию и прочую военную мудрость. У него только одна стратегия — пламенный могучий удар. Он налетает совершенно внезапно, ударяет прямо в грудь и беспощадно рубит направо и налево. Крестьянское население отзывается о нем с благодарностью, особенно там, около Иващенковского завода, где порублено было белой гвардией около двух тысяч рабочих.
В случае нужды — Чапай подымает на ноги всю деревню, забирает с собой в бой всех здоровых мужиков, снаряжает подводы. Я говорил с одним из таких» мобилизованных»: ничуть не обижается, что его взял Чапай едва не силой. «Так, говорит, значит, требовалось тогда — Чапай не ошибается и понапрасну забирать не станет». Крайняя самостоятельность, нежелание связаться с остальными красными частями в общую цепь повели к тому, что Чапай оказался устраненным. Кем и когда — не знаю. Но недавно у Фрунзе обсуждался вопрос о том, чтобы Чапая пригласить сюда, в нашу армию, и поручить ему боевую задачу — продвигаться, мчаться ураганом по Южному Уралу, расчищая себе дорогу огнем и мечом.
Ему поручат командование отдельной частью, может быть, целым полком. Высказывались опасения, как бы он не использовал своего влияния и не повел бы красноармейцев, обожающих своего героя, на дела неподобные. Политически он малосознателен. Инстинктивно чувствует, что надобиться за бедноту, но в дальнейшем разбирается туго. Фрунзе хотел свидеться с ним в Самаре и привезти оттуда сюда, в район действий нашей армии. Через несколько дней Фрунзе должен воротиться. С ним, может быть, приедет и Чапай».
Решение Фрунзе было оформлено приказом по войскам Южной группы армий от 22 марта, в котором говорилось:
«§ 1. Командира 1 бригады бывшей Александрово — Гайской стрелковой дивизии т. Чапаева допускаю к исполнению должности начальника 25 стрелковой дивизии. Bp. командовавшему дивизией т. Луговенко обратиться к исполнению своих прямых обязанностей по должности начальника штаба 25 стрелковой дивизии…». [159]
После беседы с Фрунзе новоиспеченный начдив и его комиссар уехали из Самары. Но прежде Василий Иванович попросил у Фрунзе разрешение заехать в Вязовку — свое родное село. Фрунзе согласился. Снова предоставим слово Фурманову:
159
См.: Легендарный начдив. Сб. документов. Чебоксары: Чувашское книжное издательство, 1986. С. 127.
«— У вас кто
— Все в Вязовке… Старики там, отец с матерью — названые… Двое парнишек, девчонка — эти живут со вдовой одной… У той, видите ли, двое своих, вот вместе все и живут…
— Знакомая хорошая?
— Да, хорошая знакомая… Очень знакомая. — Чапаев хитро улыбнулся. — Друг у меня помер, а она осталась, друг-то и завещал, штобы оставалась со мной…
В Вязовке встретили с большим триумфом. Председатель Совета сейчас же созвал заседание в честь приезда дорогого гостя. Там Чапаев говорил свои» речи»… Вечером в народном доме его имени» местными силами» поставили спектакль. Играли безумно скверно, зато усердие было проявлено колоссальное: артистам хотелось заслужить чапаевскую похвалу… Переночевали, а наутро — марш в Уральск!..
Федору показалось, что с ребятишками Чапаев обходится без нежности; он его об этом спросил.
— Верно, — говорит, — с тех пор, как у меня эта щель семейная объявилась, ништо мне не мило, и детей-то своих почти што за чужих стал считать…
— А воспитывать как же станете?
— Да што же воспитывать: мне вот все некогда, а тут — кто их знает как, я даже и не спрашиваю об этом… Посылаю из жалованья, и кончено…
— Да жалованья мало…
— Мало, знаю… притом еще за ноябрь с декабрем у меня не получено… Вон где ноябрь… А теперь март за половину. Не платят…
— Плохо дело…
— Каждый теперь што-нибудь теряет, товарищ Клычков, каждый, — проговорил серьезно Чапаев. — Без этого, знать, и революция быть не может: один имущество свое теряет, другой — семью, иной, глядишь, вот ученье погубит, а мы — мы и жизнь-то, может, вовсе утеряем».
Сын Чапаева, Александр, вспоминал:
«В 1919 году мы проживали в селе Вязовке, кругом рыскали казаки. Лень и ночь у нас лошадь была запряжена, чтобы в случае чего текать можно было. Отец летом почти никогда не бывал. Все воевал с чехами, да с белоказаками. Зимой заезжал чаще. Весело было тогда! Он играл с нами, как с детьми. Бывалоча залезет под стол. Да и кричит оттуда:
— Ку — ку! Где я? Ищите!
А гостинцами нас не баловал, некогда было. Он всегда приезжал со своими товарищами, красноармейцами и все возился с лошадьми или с седлами. А то заспорят о войне, о боях и до самого утра. Он дома никогда не ругался. Один раз от кого-то услышал я и говорю:
— Ах ты, сукин сын! А он мне:
— Так нельзя.
— А почему?
— Нельзя так ругаться, вот и все».
К началу апреля 1919 г. положение на Восточном фронте значительно ухудшилось. Противник, достигнув успеха на стыке 2-й и 5-й армий, прорвал оборону войск фронта в центре и вынудил их отходить на всех направлениях. Были оставлены Белебей, Бугульма, Мензелинск, Воткинск, Сарапул. Войска 2-й армии отошли за Каму, 1-й армии — с Южного Урала на Оренбург, Стерлитамакский тракт. В результате отхода 5-й армии тыловые коммуникации 4-й и 1-й армий оказались под угрозой.
С целью стабилизации положения по указанию главкома И. И. Вацетиса от 23 марта была сокращена полоса обороны 1-й армии. Ее правый участок передавался в полосу Южной группы. М. В. Фрунзе получил приказ растянуть фронт Туркестанской армии на северо — восток, от Актюбинска до Орска, станица Таналыцкая (Таналык), и сменить в этом районе части 1-й армии. 7 апреля Михаил Васильевич приказал Туркестанской армии «прикрыть район Оренбург, Сарыбаева, Актюбинск и обеспечить связь с Туркестаном, сосредоточив для обеспечения Оренбурга со стороны Стерлитамака в районе ст. Муранталова, Исаево (Дедово) не менее двух полков из района Илецка и оттянув части из Орска в район ст. Ильинская, Сарыбаева, ст. Воздвиженская». [160] Для усиления 5-й армии Фрунзе направил 73-ю бригаду 25-й стрелковой дивизии, которая перебрасывалась по железной дороге через станцию Кинель на Бугуруслан. Остальные две бригады дивизии оставались в резерве командующего Южной группой армий.
160
См.: М. В. Фрунзе на фронтах гражданской войны. С. 95.
На Восточный фронт по указанию ЦК РКП(б) спешно перебрасывались части и соединения с других фронтов, направлялись пополнения из внутренних военных округов, опытные командиры и политработники. Одновременно под руководством С. С. Каменева велась подготовка к переходу в контрнаступление с целью сломать хребет колчаковской армии. В штабе Восточного фронта 10 апреля состоялось совещание с участием высшего командного состава фронта и председателя РВСР Л. Д. Троцкого. Участники совещания приняли следующее решение: «Объектом действий армий Восточного фронта ставится уничтожение армий Колчака. Поэтому командующему Восточным фронтом предлагается в течение 10 дней к 20 апреля представить Главнокомандующему определенный, конкретно выработанный план операций для доклада Реввоенсовету Республики». [161] В оперативное подчинение командующего Южной группой армий передавались с 12 часов 11 апреля 1-я и 5-я армии.
161
Цит. по: Реввоенсовет Республики. Протоколы. 1918–1919 гг. М.: Информационно-издательское агентство «Русский мир», 1997. С. 215.