Чапаев
Шрифт:
Тухачевский: 25-й дивизии подробно в приказе, который вам будет передан, я дал направление на Бугульму. Передайте товарищу Фрунзе, что прилагается крайняя энергия для выдвижения флангов, особенно правого, и 25-я дивизия по 2 мая прошла с боями и переправой через две реки свыше 80 верст — это немало. Перед началом общего наступления побываю у Чапаева и в штадиве 26».
Район Сок — Кармалинское, Сергиевск, Шентала как бы опоясывал с юга Бугульму. На этом направлении и предстояло действовать 25-й стрелковой дивизии. Непонятно, почему авторы романа «Багряная летопись» решили, что Тухачевский приказал Чапаеву наступать на северо — запад, ведь на схеме «Бугурусланская наступательная операция» видно, что его дивизия была нацелена на северо — восточном направлении. Оставим в покое авторов «Багряной летописи» и вернемся на фронт.
Требование командующего 5-й армией действовать решительно и смело части выполняли неукоснительно. Под их натиском противник оставил 5 мая захваченный
«…На сельской площади организовали митинг. Пришли бойцы и местные жители. Как только объявили, что будет говорить Чапаев, площадь загудела. Первые слова Василия Ивановича еще тонули в гуле приветствий, но потом разом водворилась полная тишина.
Трудно передать своеобразие речи Чапаева. Говорил он как будто обо всем: о мировой буржуазии, о силах контрреволюции, которые собираются задушить Советскую власть, о борьбе за свободу трудового народа. Его меткие выражения, энергичные жесты, простые слова были понятны и близки каждому бойцу и крестьянину. Слушали Чапаева затаив дыхание. Не забыл Василий Иванович похвалить и бойцов за минувшие бои и победы, что очень их обрадовало.
Свою речь Чапаев закончил словами:
— Трусов терпеть не будем, а храбрых наградим. Бойцы в ответ кричали:
— Ура Чапаеву! Ура!
Фурманов был искусным оратором. Говорил он политически остро и доходчиво, советовал бойцам больше уделять внимания населению освобожденных районов, разъяснять политику партии и текущие события. Заниматься этим надо, говорил он, не только политработникам, но и командирам, и красноармейцам. Комиссар ратовал за создание партийных и комсомольских ячеек, он видел в них большую опору молодой Советской власти.
Потом, как обычно бывало на сельских митингах, начали задавать вопросы. И самым главным был вопрос — скоро ли закончится война? Изрядно надоела она крестьянам. Белогвардейцы издевались над ними, отбирали имущество, насильно угоняли мужиков в армию. Поэтому так радушно встречали местные жители красноармейцев. Вот и сейчас стоят сельчане рядом с бойцами, задают вопросы самому Чапаю. Отвечает им Василий Иванович:
— Война — она никому не в радость. А чтобы мы беляков скорее разбили и чтобы война скорей закончилась, вы только не сидите сложа руки. Помогайте Красной Армии и у себя на месте укрепляйте Советскую власть…»
Командующий Западной армией, стремясь предотвратить разгром своих войск, начал сосредоточивать в районе Бугульмы и Белебея отступающие части и соединения. Туда же направлялся стратегический резерв адмирала Колчака — 1-й Волжский корпус генерал — майора В. О. Каппеля, чтобы нанести удар во фланг ударной группе красных войск. В советской историографии этот корпус называли ударной группой армии адмирала Колчака. Так ли это? Уже упоминавшийся нами А. П. Будберг писал:
«С подготовкой резервов в чаду успеха не торопились; сейчас с огромным уже опозданием всюду идет лихорадочная работа по выброске вперед этого сырья; спешкой уже не покрыть такие серьезные органические недостатки всей системы. Отсутствие самоанализа и служебного опыта позволяет и ставке, и штабам армии забывать, что кучи людей, одетых в военную форму и имеющих — да и то не всегда — в руках ружья, представляют только весьма малую часть совокупности тех данных и качеств, которые необходимы для того, чтобы иметь право называть эти кучи воинскими частями, годными для войны и для боя.
Неудержимо гонят на фронт части группы генерала Каппеля; я перестал уже говорить об опасности отправки туда этого сырья, так как это бессильно кого-нибудь здесь вразумить. Закрыв глаза и заткнув уши, видят в этом спасение положения на фронте Западной армии и не желают разумно оценить все положение, хладнокровно подсчитать все шансы и принять решение, не считаясь ни с чем, кроме пользы. [178]
178
Цит. по: Будберг А. Дневник белогвардейца: Воспоминания. Мемуары. Мн.: Харвест; М.: ACT, 2001. С. 57.
После митинга в селе Елатомка В. И. Чапаев, исходя из приказа командующего 5-й армией, уточнил задачи частям 25-й стрелковой дивизии. От командира 75-й стрелковой бригады Ф. К. Потапова требовалось перейти в наступление в 10 часов утра 6 мая, выбить противника из деревни Молчановка и продолжать преследовать его до деревни Старые Узели, которую занять к вечеру того же дня. На 74-ю стрелковую бригаду Ф. Д. Зубарева возлагалась задача по переходу в наступление одновременно с 75-й стрелковой бригадой и продвигаться на север, охватывая правым флангом деревню Мордовская Бокла вверх по реке Алапаева. Командиру 73-й стрелковой бригады И. С. Кутякову предстояло с выступлением 75-й
179
См.: Военно-исторический журнал. 1939. № 3. С. 139–141.
Свой приказ за № 070 В. И. Чапаев подписал в семь часов утра 6 мая. Это, однако, не смутило Ю. Андреева и Г. Воронова, которые писали о том, что полевой телеграф отстучал 7 мая короткую депешу на имя Чапаева, Фурманова, Луговенко: командарм-5 Тухачевский решение Чапаева утверждал и в новом приказе по 5-й армии придавал именно то единственное целесообразное направление 25-й дивизии, и более того — также и 26-й, по которому бригады Чапаева уже решительно двинулись двое суток назад.
«Тухачевский был первоначально крайне раздражен письмом из чапаевской дивизии, — пишут Ю. Андреев и Г. Воронов, — оно, с его точки зрения, не только сводило на нет большую, тщательно выполненную оперативную работу, проведенную его штабом по разработке эффективнейшей, как ему представлялось, операции, но — главное — лишало подчиненную ему армию возможности нанести долгожданный весьма серьезный удар по противнику, лишало столь крупного успеха. Вот почему, ничего не отвечая Чапаеву, он по прямому проводу сразу же обратился в штаб Фрунзе, зная личное влияние Фрунзе на Чапаева. К аппарату подошел Новицкий. Выслушав гневное, негодующее сообщение Тухачевского, Новицкий высказал спокойное предположение, что командарм-5), видимо, что-то в письме Чапаева не понял, и посоветовал еще раз внимательно в этом письме разобраться. Не напрасно же, отвечал Тухачевскому старый опытный профессионал войны, Фрунзе высоко ценит талант Чапаева и поручает именно этому начдиву наиболее сложные, требующие самостоятельного мышления операции, которые Чапаев до сих пор всегда выполнял успешно… К чести Тухачевского, он воспринял охлаждающий разговор с Новицким именно так, как требовалось от полководца — революционера, для которого общее дело — превыше сего; он вновь вернулся к анализу обстановки. Результатом изучения новых разведданных явился приказ, согласно которому, как мы уже знаем, в направлении, предложенном Чапаевым, двинулась не одна 25-я дивизия, но вслед за нею и 26-я, а чуть позже и 27-я штатные дивизии Пятой армии».
Ю. Андреев и Г. Воронов несколько сгустили краски, пытаясь представить в выгодном свете В. И. Чапаева, который якобы сомневался в профессионализме М. Н. Тухачевского. Все это не соответствовало действительности. Мы уже знаем, что командующий 5-й армией подписал свой приказ в полночь 4 мая, то есть еще до «письма», подписанного Чапаевым, комиссаром Фурмановым и начальником штаба Ауговенко. К тому же штаб дивизии с 23 апреля возглавлял И. М. Снежков, что нисколько не смутило авторов романа «Багряная летопись».
В приказе Тухачевского, как мы помним, от 25-й стрелковой дивизии требовалось с рассветом 6 мая начать стремительное наступление и к вечеру того же дня занять станцию Узели, Знаменское (Аксаково), к вечеру следующего дня выйти на линию Дмитровское (Русский Кандыз), Трифановка, а в дальнейшем отрезать противнику путь отступления в районе Бугульмы. В тот же день, 6 мая, Чапаев подписывает еще один приказ по дивизии за № 071. [180] В нем 73-й стрелковой бригаде предписывалось сменить 75-ю стрелковую бригаду после занятия деревни Старые Узели и нанести мощный новый удар по противнику с целью занятия деревень Богородское (Русская Бокла), Сапожникова, Дмитровское (Русский Кандыз). Части 74-й стрелковой дивизии должны были совместно с 73-й стрелковой бригадой занять деревни Пашкина и Трифоновка. В своем резерве Чапаев оставлял 75-ю стрелковую бригаду. Как мы видим, Василий Иванович четко придерживался тех направлений наступления, которые были определены командующим 5-й армией. Более того, около полуночи 8 мая Чапаев еще раз уточняет задачи своих частей. [181] В приказе № 072 он отмечает:
180
См.: Легендарный начдив. Сб. документов. Чебоксары: Чувашское книжное издательство, 1986. С. 149–151.
181
См.: Военно-исторический журнал. 1939. № 3. С. 141–142.