Чапаев
Шрифт:
Содержание рапорта Чапаева показывает, что Новицкий несколько переоценивал деятельность Василия Ивановича. Это же относится и к словам Федора Федоровича о том, что в Бугурусланской операции первая скрипка по справедливости принадлежала 25-й стрелковой дивизии и ее начальнику. В операции главный удар наносили Туркестанская армия, 25-я и 26-я стрелковые дивизии 5-й армии. Честь овладения Бугурусланом принадлежит 26-й стрелковой дивизии, которой командовал 26-летний спокойный и рассудительный латыш Г. Х. Эйхе. Бывший штабс — капитан имел богатый боевой опыт, приобретенный на полях сражений Первой мировой войны. В последующем он командовал 5-й армией, вооруженными силами Дальневосточной Республики, а после Гражданской войны работал в Наркомате внешней торговли.
Приведя свои сомнения относительно оценок, данных Новицким, мы вынуждены все-таки полагаться и на другие воспоминания участников Гражданской войны. Они свидетельствуют, что слава Чапаева гремела далеко за пределами дивизии. При этом утверждалось, что многие беспредельно верили во всемогущество Василия Ивановича, которого «считали не только вождем — бойцом, но и полноправным хозяином в тех местах, где проходили
«Срочная
ДИВИЗИОННОМУ КОМАНДИРУ ВАСИ ЛИЮ ИВАНОВИЧУ ТОВАРИЩУ ЧАПАЕВУ
Председателя Новоузенского совета народных судей Тимофея Пантелеевича Спичкина Вопиющая жалоба.
Прошу Вас, товарищ Чапаев, обратить на эту жалобу свое особое, геройское внимание. Меня знают второй год Уральского фронта за честного советского работника, но злые люди, новоузенские воры и преступники, стараются меня очернить и сделать сумасшедшим, чтобы моим заявлениям на воров не придавать значения. Дело обстоит так: 16 воров украли… (идет перечень фамилий, кто сколько крал). Когда я, Спичкин, заявил об этом расхищении в Самару, то оставшиеся не арестованными 14 воров (двое арестовано) заявили, что Спичкин сумасшедший, и потребовали врачей освидетельствовать Спичкина. Врачи признали меня умственно здоровым. Тогда 14 новоузенских воров — грабителей сказали: «Мы вам не верим» и отправляют меня в Самару, в губисполком, для освидетельствования через врачей — психиатров. Но, принимая во внимание, что теперь вся правда и справедливость на фронте у героев и красноармейцев, подобных как Вы, товарищ Чапаев, — я, Спичкин, Вас срочно прошу сделать нужное распоряжение: помочь в Новоузенске арестовать всех перечисленных 14 воров, направить их в Самару для предания суду Ревтрибунала, и за это Вам население скажет большое спасибо, так как во мнении народном имя Ваше славно как самоотверженного героя и стойкого защитника республики и свобод. Яна Вас вполне надеюсь, товарищ Чапаев. Защитите и меня от 16 новоузенских воров — грабителей.
В приложении к этому делу Спичкин указывает Чапаеву, где и как раскопать весь материал, заключая следующими словами:
«Я прошу немедленно арестовать без всякого стеснения всех оставшихся… воров и повторяю… Ваше славное имя будет еще славнее за такую защиту населения от мародеров — воров и избавление населения от этих грязных пауков — микробов…»
И далее Спичкин пишет:
«Вы, товарищ Чапаев, признанный герой всенародно, и славное Ваше имя гремит повсюду — Вас поминают даже дети. Я, Спичкин, также признанный герой, но не в военном искусстве, а в искусстве гражданском. У меня также есть великие порывы к славе и доблестям. Прошу Вас этому верить! Вы убедитесь в этом на деле. Я, Спичкин, воплощенная огненная энергия и воплощенный труд. Считал бы за счастье видеть Вас лично, а Вам познакомиться со мною, Спичкиным. Будучи от природы человеком кристальной честности, любя народ, за который отдавал душу (что могу передать Вам лично о своих больших подвигах), я желал бы немедленно стать Вашею правою рукою и свою огненную энергию отдать для Вашего военного дела по отражению всеми ненавидимого бандита — Колчака. Прошу Вас немедленно принять меня в ряды Красной Армии добровольцем, в славный Ваш полк по имени Стеньки Разина.
Д. Фурманов, публикуя в своем романе письмо Спичкина, отмечает:
«И вопиющая жалоба» и «заявление» Спичкина полны противоречий, неточности и действительно производят впечатление горячечного бреда, но все, что выражено здесь сгущенно, — в другой форме, другими словами на каждом шагу повторялось в чапаевской практике. И характерно то, что он, Чапаев, никогда не отказывался от вмешательства в подобные дела; наоборот, любил разобрать все сам, докопаться до дна, вывести разных негодяев и шалопаев на чистую воду. Эти письма пришли в разгар наступления, и потому хода им он не мог дать ни малейшего, но тревожился, помнил долго, все время имел охоту побывать там, на месте, и разобрать. Ограничился только грозным письмом, где метал на» виновных» громы и молнии. Увы, эти» четырнадцать пауков — микробов» без всякого разбирательства, заочно, уже были для Чапаева совершенно бесспорными подлецами. Верил он всему с чрезвычайной легкостью, впрочем, с такой же легкостью во всем и разуверялся — во всем, но только не в делах и вопросах военных: здесь как раз наоборот — ничему не верил, а работал исключительно» своим умом».
И далее Фурманов пишет:
«Когда подумаешь, обладал ли он, Чапаев, какими-либо особенными, «сверхчеловеческими» качествами, которые дали ему неувядаемую славу героя, — видишь, что качества у него были самые обыкновенные, самые» человеческие»; многих ценных качеств даже и вовсе не было, а те, что были, отличались только удивительной какой-то свежестью, четкостью и остротой. Он качествами своими умел владеть отлично: порожденный сырой, полупартизанской крестьянскою массой, он ее наэлектризовывал до отказа, насыщал ее тем содержимым, которого хотела и требовала она сама, — и в центре ставил себя!.. Чапаевскую славу родили не столько его героические дела, сколько сами окружающие его люди. Этим нисколько не умаляется колоссальная роль, которую сыграл и сам Чапаев как личность в Гражданской войне, однако ж следует знать и помнить, что вокруг имени каждого из героев всегда больше легендарного, чем исторически реального. Но спросят, почему именно о нем, о Чапаеве, создавались эти легенды, почему именно его имя пользовалось такой популярностью?
Да потому, что он полнее многих в себе воплотил сырую и геройскую массу» своих» бойцов. В тон
Войска Южной группы армий, завершив успешно Бугурусланскую операцию, приступили после небольшой оперативной паузы к проведению следующей — Белебейской операции.
Глава VIII
От Белебея до Уфы
В то время как войска Южной группы армий завершали Бугурусланскую операцию в штабе Восточного фронта шла напряженная работа над планом дальнейших действий. Основные положения этого плана нашли отражение в докладе главкому И. И. Вацетису, представленном 10 мая 1919 г. новым командующим Восточным фронтом бывшим генералом А. А. Самойло. Смена командования фронтом произошла следующим образом. 5 мая как снег на голову среди лета пришел приказ председателя Реввоенсовета Республики Л. Д. Троцкого об отзыве командующего Восточным фронтом С. С. Каменева в распоряжение главкома И. И. Вацетиса. Через день в газете «В пути», издававшейся в поезде Л. Д. Троцкого, было напечатано следующее сообщение:
«Напряженная и непрерывная работа командующего Восточным фронтом вызвала потребность во временном отдыхе. Увольняя Каменева в шестинедельный отпуск и выражая ему благодарность от имени Красной Армии, твердо надеюсь, что войска Восточного фронта под руководством нового командующего А. А. Самойло разовьют уже полученные успехи и дадут Советской республике полную победу над Колчаком.
А. А. Самойло, 50 лет, прошел суровую школу Первой мировой войны, а после Октябрьского переворота 1917 г. перешел на сторону большевиков. С ноября 1918 г. Александр Александрович командовал 6-й армией, защищавшей Север страны. В своем докладе А. А. Самойло отмечал: [186]
186
Доклад цит. по: Директивы командования фронтов Красной Армии (1917–1922 гг.). Т. 2. М.: Воениздат, 1972. С. 668–672.
«Общее положение на Восточном фронте в настоящее время может быть очерчено следующим образом. На крайнем правом фланге, от Новоузенска до оренбургского направления (включительно), против нас действуют преимущественно казачьи формирования армий Толстова и Дутова, многочисленные (до 9 тысяч пехоты и до 18 тысяч сабель и 85 орудий), но непрочно организованные и не стойкие в боевом отношении и потому не представляющие собою серьезного противника. Борьба с этим противником значительно осложняется для наших войск восстаниями в их тылу казачьего населения, охватившими широкую площадь в треугольнике между Бузу луком, Оренбургом и Уральском. В рассматриваемом районе мы имеем на новоузенском направлении и на Уральской железной дороге 4 армию (22 дивизия с приданными частями нештатного формирования) и на оренбургском направлении часть 1 армии (20 дивизия с нештатными полками из оренбургских рабочих). Этих сил в количественном отношении было бы вполне достаточно для успешной борьбы с указанным выше противником. Но, по характеристике Фрунзе, части 22 дивизии не представляют собою прочной силы. Они еще не изжили периода партизанщины и к тому же деморализованы. Этим, главным образом, и объясняется успех противника на новоузенском направлении и в районе Уральской железной дороги. Фрунзе принимает меры к приведению 22 дивизии в порядок, но считает, что для решительного успеха необходимо усиление 4 армии свежей бригадой. Имея в виду более важные задачи, разрешаемые в настоящее время фронтом, приходится ему в этом отказывать и требовать, чтобы он справился имеющимися силами. Но если это не удастся, то важное значение для нас владения уральским и оренбургским районами заставит дать сюда свежие силы. На оренбургском направлении наше положение более прочно, и можно рассчитывать, что мы его сохраним с имеющимися там силами, даже ослабленными выделением частей на подавление восстаний».
Оценив положение на правом крыле Восточного фронта, Александр Александрович перешел к характеристике центра оперативного построения фронта:
«На всем фронте к северу от рассмотренных районов до Камы продолжается развитие удара, нанесенного противнику в районе Бугуруслана. Понесшая поражение Западная армия противника (2 Уфимский, 3 и 6 Уральские корпуса с подошедшими к ним пополнениями) отходит под натиском 5 армии главной своею массой на Бугульму. Преследуя противника, 5 армия 25, 26, 27, 2 дивизии и по одной бригаде 5 и 35 дивизий имеет ближайшей задачей окружение его в районе Бугульмы и уничтожение. Но на такой решительный результат рассчитывать трудно и более вероятно ожидать, что противник сможет отойти в северном и восточном или северо — восточном направлениях.
По директивам, в этой операции 5 армии должна участвовать и Туркестанская армия (31 пехотная дивизия и две кавалерийские бригады), наступая в связи с правым флангом 5 армии. Но вялые действия Туркестанской армии, несмотря на энергичное подталкивание ее со стороны фронтового командования и Фрунзе, приводят к тому, что эта армия является лишь обеспечивающей операцию 5 армии со стороны Белебея и Уфы, откуда является вероятным ожидать прибытия подкреплений противника и попытки оказать содействие его Западной армии. В связи с продвижением Туркестанской армии продвигается и левый фланг 1 армии (24 дивизия) в направлении на Шафраново».