Чарли
Шрифт:
– Помни о бабушке, - напутствовал он.
Очень хотелось завыть, выскочить вслед за битой посудой и спрятаться в будке у соседского пса. Лишь чудом пересилил себя и сел за стол. Вызвать рабочих и поменять стекло - дело пары часов, денег на карточке вполне хватит, поводов для злости нет. Даже если засранка разнесет в щепы весь дом, можно пожить у Джона, пока не починят все по страховке. Интересно только, что скажу агенту? Объект разрушен непреодолимой силой? Да уж...
Крепыш принес новые тарелки и разложил по ним чизбургеры. Я открыл и расставил бутылки колы и молочные коктейли.
Хорошо хоть только мне. Остальные ни о чем таком не думали и трескали за обе щеки, особенно Чарли. Она сточила бутерброд за считанные секунды, вытащила из пакета второй и съела половину прежде, чем я снял с него бумажную обертку. Выдув залпом половину бутылки, обжора взялась за картошку, выедая обжаренные палочки прямо из пачки.
– Ну ты и хрюша, - фыркнул я, взяв салфетку.
– Не двигайся. Замри!
Девчонка неохотно подчинилась, голодным взглядом пожирая недоеденную фри. Нижнюю половину ее лица сплошь покрывали соусные разводы. Нос, щеки, подбородок, губы - все в смеси кетчупа и майонеза.
– Такая чика, а в ресторан не сводишь, - хохотнул Джон.
Пропустив колкость мимо ушей, продолжил старательно вытирать перепачканную мордашку. Чарли это явно не нравилось, но она стоически терпела. Ведь впереди ждала драгоценная картошка и целый стакан холодной белой жижи, вкусно пахнущей клубникой.
– Как мило...
– Заткнись!
– Кстати, мыслишка одна наклюнулась.
– Выкладывай, - буркнул я, вытирая последние капли.
– Так. Чарли, не шевелись, - друг достал смартфон и включил камеру.
– Эй! А ну убери!
– Чел, ты хочешь хоть что-нибудь узнать о ней?
– Джон кивнул на притихшую девушку.
– Тогда не мешай.
Крепыш нажал кнопку, раздался характерный щелчок. Высунув язык, Стейр принялся тыкать пальцами по дисплею и бубнить:
– Опера, Гугл, поиск по картинками, загрузить... Поехали! Ищем, ищем, ищем... И...
– Что там, не томи?
Приятель многозначительно посмотрел на меня и протянул гаджет. Никаких ссылок на социальные сети, новости, сайты, вообще ничего, только реклама и всякий мусор.
– В интернете нет ни одной ее фотки, - тоном Шерлока заключил Джон.
– И?
– Значит, она пришелец. А откуда - вопрос другой.
Я хлопнул ладонью по столу и усмехнулся.
– Можно кушать?
– спросила Чарли.
– Да, конечно. Блин, чел, ну ты выдал. А если она не пользуется инетом? По-твоему, он в каждой деревне есть? Да фиг там. Или просто не выкладывает фото. Такое, представь себе, тоже случается - не все хотят светиться и оставлять следы в паутине.
– А мне кажется, в лесу неподалеку валяется разбитая тарелка.
– Да уж... Разбивать тарелки она мастер.
Бродяжка замерла с поднесенным ко рту стаканом, заглянула мне в глаза и виновато шепнула:
– Прости.
И
– Я не сержусь. Но впредь постарайся ничего не крушить.
– Хорошо.
– Красотка все лучше усваивает наш язык. Почему бы не спросить еще раз, откуда она?
– Ну спроси.
– Нет, давай ты. Тебе больше доверяют.
Я вздохнул:
– Чарли, откуда ты пришла?
Она указала пальцем себе за спину:
– Оттуда.
– А где твой дом?
– Тут.
– Здесь не... А-а-а, блин... Где ты жила до того, как вломилась сюда?
В ответ - лишь отрывистое пожатие плечами.
Вдруг в разбитое окно ударил порыв ветра. Мы с Джоном поежились, Чарли продолжила спокойно поглощать коктейль и запивать колой.
– Надо вызвать мастеров, - проворчал я.
– Иначе ночью околеем.
– А вы обнимитесь покрепче и норм, - сострил друг.
– Завидуй молча.
Зашел в сеть со смартфона и поискал фирмы, занимающиеся мелким ремонтом. В Сент-Крузе таковых не нашлось, ближайшая оказалась в соседнем Фокстоне, в получасе езды. Позвонил и быстренько объяснил девушке-диспетчеру суть проблемы: заменить замок и оконное стекло. Собеседница жизнерадостно сообщила общую сумму - без малого полторы штуки. Да, в Штатах любой сервис стоит бешеных бабок, но у меня на карте скопилось около восьми тысяч - родители по привычке присылали куда больше, чем успевал тратить.
– Да, и вам того же, - уныло пробормотал я и сунул смартфон в карман.
– Через часок приедут.
– Чем займемся?
– Не знаю.
– Заниматься вообще ничем не хотелось. Полежать бы, посмотреть телек, да только черта с два. Диван под дверью, а от телека вообще одни воспоминания остались.
– А давай поищем метки у Чарли?
– Какие такие метки?
– Шрамы, родимые пятна, в идеале - татуировки... Все, что поможет узнать о ней хоть немного больше.
– Думаешь, у нее на затылке штрих-код выбит? Или адрес на заднице?
– Чел, неужели тебе вообще не интересно, кто она такая? Девка, укуси тебя енот, владеет телекинезом, а ты сидишь и нудишь как дед-пердед. Кто знает, какие тайны нам удастся разгадать?
– У нее на висках шрам и тату. Чарли, наклони голову, пожалуйста. Видишь? Что это тебе даст?
– Хм..., - Джон почесал бороду, внимательно изучая отметины.
– Чтобы узнать правильные ответы, нужно задать правильные вопросы. Погоди-ка...
Друг заклацал по дисплею своего гаджета, с головой нырнув в поисковую систему. Продолжалось это минут десять, после чего он победоносно воскликнул:
– Ага! Если шрам на виске, значит, была операция на височной доле мозга...
– Возможно была, - поправил я, отнесшись к энтузиазму Джона с изрядной долей скепсиса.
– А возможно не была.
– Слушай дальше. Височная доля мозга отвечает за... хм... обоняние, вкусовые и слуховые ощущения.
Усмехнулся:
– Так вот почему она жрать постоянно хочет! Для нас еда как еда, а для нее - божественная амброзия. Но знаешь ли, усиленный вкус как-то не очень вяжется со способностью двигать предметы силой мысли.