Чарльз из чайничка
Шрифт:
В сумерках купающихся уже не было, но Эрик скинул свои кроссовки, брюки и рубашку. И в одном белье вошел в теплую воду. Проплыл до буйков, отгораживающих пляж от путей для яхт, пару раз нырнул и вернулся обратно.
Одежда липла к мокрому телу, но кто на это обратит внимание? К ногам пристал песок, с волос капало и какие-то девушки, проходя мимо, захихикали, строя глазки. Эрик подмигнул им и прошел дальше.
Денег в карманах не оказалось, но он без зазрения совести стащил мелочь у шумной компании и купил себе коктейль в кафе на открытом воздухе.
—
— Вернулся из далекого плаванья, — Эрик поддержал ниочемный диалог, не желая сопротивляться судьбе, которая сама толкала ему в руки красивую женщину для приятного времяпровождения.
— Спорю, это было долго путешествие в одиночестве, — женщина облизнула губы и отпила из трубочки свой коктейль.
— Ты и не представляешь. Как на счет тихой гавани?
— Не обещаю, что будет тихо…
Когда Эрик вернулся через полутора суток, Чарльз встретил его прямо у двери, гневно виляя хвостом и подергивая кошачьими ушами.
— Все побережье перетрахал?
— И тебе доброе утро.
Эрик прошел прямо сквозь джинна, довольно зевая и взъерошивая и так всклокоченные волосы.
— Оно злое! Я уж думал, ты пошел и утопился вместе со своим горячо ненавистным Шмидтом!
— Ну ладно, не кипятись. Сейчас заварю тебе чайку. Мне нужно было сбросить напряжение.
Эрик швырнул вещи на пол, уже голышом заходя в душевую и открывая воду с помощью силы. Уставшее тело требовало отдыха и хорошего массажа, чтобы выветрить из головы дурные мысли окончательно.
Вчера он впервые за долгое-долгое время позволил себе совершенно расслабиться. Они с Мари пили вино, танцевали, занимались сексом, а на следующий день отправились на пляж и вечером проиграли украденные Эриком деньги в казино и нелегальный покер. Утром Мари сообщила, что ей пора уезжать, и они расстались без всякого сожаления. В конце концов, он заслужил маленький выходной после всего случившегося.
— Мог бы и меня с собой взять, если пошел развлекаться! — гневное замечание Чарльза поглотил шум воды из душа, и в отместку джинн пустил по лейке ледяной поток.
Пока Эрик добирался до своего номера, он раздумывал о том, куда ему лучше поехать. Остаться в Штатах или вернуться домой? А может, отправиться путешествовать? Посмотреть мир, пообщаться с людьми. Просто так, ради интереса, а не с какой-то целью. А уже потом задуматься о будущем. Или остаться здесь и открыть такое вот казино, где каждый день рекой потекут вполне законные доллары в его карман…
Но прежде всего он должен был выполнить свое обещание и отпустить Чарльза. Он и сам не понимал, почему не сделал это в ту же минуту, как их лодка причалила к порту той ночью. Ведь он сказал, что как только Шмидт будет мертв, Чарльз обретет свободу.
Почему-то отпускать джинна не хотелось. Не потому, что у Эрика были еще какие-то желания. Он не хотел думать об этом при
Все было куда банальней. Эрик просто не хотел оставаться один… За три недели, что джинн крутился вокруг него, то действуя на нервы, то просто создавая звуковой фон трескотней, на которую можно было не обращать внимания, то правда оказывая помощь, Эрик привык, что рядом есть кто-то постоянный. Чарльз был занозой в заднице, от него можно было ждать какого-то подвоха или хитрости, магия джинна держала их обоих в тонусе. Но Эрик точно знал, что джинн ему не навредит, не нападет со спины или исподтишка во сне. И это создавало мираж доверия. Будто они и в самом деле были приятелями, будто Чарльз поддерживал его миссию.
И когда мир Эрика пошатнулся, ему было необходимо, чтобы кто-то тысячелетиями постоянный побыл немного рядом. Просто для подстраховки. Еще немного поддержал иллюзию своего присутствия в жизни Эрика. Потому что, оказавшись на свободе, Чарльз уйдет, оставив его в одиночестве один на один с неизвестностью будущего, в котором больше не было глобальных целей и смыслов.
Осознание, что слово все равно нужно сдержать, тянуло неприятным ощущением в сердце. Но Эрик задавил его в корне, и когда он свежий, бодрый и одетый в чистое вышел из душа, он был готов.
Чарльз парил над кроватью, скрестив руки и ноги. Его хвост раздраженно хлестал по подушкам, уши были прижаты, а лицо недовольно морщилось. Эрик улыбнулся, представляя, что со стороны они сейчас выглядят как полная противоположность их обычным образам.
Он взял фарфоровый чайник с комода и забрался на кровать, садясь напротив Чарльза. Джинн заметно напрягся, переводя взволнованный взгляд со своей тюрьмы на Эрика.
— Я обещал, что отпущу тебя, и я это сделаю, — Леншерр замолчал, всматриваясь в лицо Чарльза. Тот поджал губы:
— Но?..
На какую-то секунду межу ними повисла напряженная пауза, и Эрик ощутил, как отчаянно в груди бьется это чувство: не отпускай, не отпускай, не отпускай! Оно вязало ему язык, заставляло пальцы судорожно сжимать фарфор, а зубы сжиматься — все, лишь бы не произнести окончательного решения.
Хвост Чарльза замер, прижимаясь к бедру, а взгляд буравил Эрика, будто пытаясь проникнуть в самые глубины его разума.
Глубокий вдох и медленный выдох. Он сильнее этого странного чувства.
— Никаких «но» не будет. Я не Шмидт, а ты достаточно сидел в своей тюрьме. Ты заслужил свободу. Просто скажи, что мне делать, чтобы я мог тебя выпустить?
На лице Чарльза неверие мешалось с изумлением. Он вмиг растерял весь свой грозный вид и даже частично плотность, начав клубиться по границам тела и мерцать.
— Ты… Ты правда отпускаешь меня?
Его голубая радужка сузилась под напором расширившегося зрачка.
— Да, я ведь обещал. На кой ты мне нужен такой хвостатый и проблемный, — Эрик засмеялся, чувствуя легкость от своего решения и немного — тянущую боль за грудиной.