Чародеи. Пенталогия
Шрифт:
А где соусница? Дэвид поискал глазами. Ну конечно: стоит прямо перед его тарелкой. Он зачерпнул золотой ложечкой вязкую массу, цветом и консистенцией напоминавшую абрикосовое варенье, полил краешек сужо (пропиталось поразительно быстро), отрезал и осторожно попробовал. Потрясающе, никогда ничего подобного не ел.
— Ну и что вы теперь намерены делать? — полюбопытствовал Фольгорм, снова переводя взгляд на Идаль.
Принцесса, остановившись лишь для того, чтобы отправить в рот ложечку кижумового желе, изложила свои замыслы.
Фольгорм какое–то время молчал.
— Что? — спросила Идэль.
— Хотел сказать, что твоему жениху гораздо безопаснее будет объявить себя потомком кого–нибудь из младшей семьи, подчиненной дому Кион…
— Вот–вот, — кивнула Идэль, — и я так думаю… — Она быстро посмотрела на Дэвида.
— Да нет, — Фольгорм сделал движение кистью руки, как будто отмахивался от этой мысли. — Ерунда это. А если победит Ксейдзан или Кетрав? В этом случае на их стороне быть куда безопаснее…
— Вообще–то, лично меня заботит не безопасность, — сказал Дэвид, решив, что пора бы и ему вставить словечко. — А место, где я смогу быть наиболее полезен.
Фольгорм скептически посмотрел на молодого волшебника.
— Полезен для чего? — спросил он. — У тебя есть какой–то глобальный план действий?
— Нет, но возможно, у тебя есть.
— Стоп. Во–первых, что касается обращения. Потомки Гельмора кен Саутита в своем кругу не говорят друг другу «вы». Есть, конечно, исключения: например, при обращении к официальному лицу в официальной обстановке — к приору, секонду или претору — но в остальных случаях — нет. Это не принято. Ты здесь недавно и я в двух словах попробую объяснить суть дела. Наше общество разбито на три основные группы: это простолюдины, дворяне и высокорожденные. У каждого слоя своя культура и свои нормы общения. Простолюдины разговаривают как придется потому, что они невежественны и невежливы. Дворяне, наоборот, свято чтят все формальности, этикет — это все. Но мы не можем поступать так же, иначе мы были бы слишком похожи на дворян, тем более что среди них полно отличных магов. Никому не придет в голову сравнивать высокорожденного с простолюдином, и поэтому мы разговариваем так же свободно и просто, как они. «Так же» — если, конечно, смотреть на внешнюю форму, а не на суть. Наше «ты» — это божественное «ты». Боги выше формальностей.
— По–моему, ты слегка перегибаешь палку, дядя, — заметила Идэль.
— Нет, именно так. В сознании обычного человека мы являемся чем–то вроде столпов, поддерживающих мировой порядок. Я не считаю, что рождение в том или другом сословии делает человека каким–то уж особенным, в этом — уже полубог, в том — еще полузверь… Я так не считаю, но по нормам нашего общества это ересь. Впрочем, — Фольгорм широко улыбнулся, — богу даже ересь позволена. Но только богу, а не кому–то еще.
«Не такой уж он добряк, каким его расписывала Идэль, — подумал Дэвид, искоса разглядывая Фольгорма. — Способен с одинаковой легкостью сначала отстаивать одно мнение, а через пять минут — противоположное. Явный сторонник «ситуационной этики»… Если бы не Идэль, я бы ему доверять
— Но это все во–первых, — сказал Фольгорм, глядя на Дэвида. — А во–вторых, при чем тут я?
Дэвид посмотрел на принцессу: с его точки зрения, этот вопрос предназначался Идэль, а не ему. Не в его голову пришла мысль заявиться в этот замок.
— Если вкратце и по существу, — сказала Идэль, слизывая с губ остатки кижума, — то Дэвид будет на той стороне, где я. А я, посмотрев на ситуацию в целом, пришла к мысли, что еще не созрела для того, чтобы самостоятельно определиться, кто из претендентов не нравится мне меньше остальных — Вомфад, Ксейдзан, Кетрав или Хаграйд. Поэтому я просто займу ту сторону, на которой будешь ты. Но для этого я должна ее знать.
— А ты не знаешь? — по губам Фольгорма пробежала улыбка.
— Думала, что знаю. Партии определены и все понятно. Но с учетом того, что рассказал Кетрав… — Идэль покачала головой. — А вдруг это правда?… Что ты об этом думаешь? Майдлар ему, кажется, верит. А с тобой они не проводили какого–то… подобного разговора?
— Проводили, конечно, — Фольгорм опять улыбнулся. — Хотя акценты расставлялись иначе. Учитывая мой имидж беспринципного типа, не имеющего ни привязанностей, ни убеждений, Берайни не особенно давили на то, какой Вомфад негодяй и как подло он убил моего дедушку Джейбрнна…
«Вот черт… — подумал Дэвид, смотря на принца. Недоверие и удивление боролись в его душе. — Так, значит, образ приверженца «ситуационной этики» — всего лишь удобная маска… Она выгодна тем, что такого человека никто не станет рассматривать как принципиального, упорного противника, врага, готового биться с тобой до последней капли крови… У него нет своей стороны, он легко займет любую, если почувствует, что сила именно там… У такого человека нет друзей, но нет и врагов… Ита–Берайни могут планировать, как убрать Вомфада или Галдсайру, но никому не придет в голову сживать со света Фольгорма… Но если все это — лишь маска, то каково его настоящее лицо? Любит ли он хоть кого–то? Идэль ему доверяет… Наверное, не зря».
— Ита–Берайни делали упор на том, какие они могущественные и как выгодно быть на их стороне? — Теперь улыбалась Идэль.
Фольгорм кивнул.
— Что–нибудь полезное удалось выяснить? Может намекнули на то, каким образом им удалось так ловко устранить Шерагана?
— Нет, — принц покачал головой. — Во–первых, мы беседовала еще до убийства Во–вторых, они все–таки не идиоты. Было много общих фраз — и полная тишина, как только я пытался перейти к конкретике.
— Жаль, — Идэль вздохнула. Хотелось бы знать… Так что ты об этом всем думаешь? Это правда?
Фольгорм поскреб короткую бороду.
— Полагаю, что да. По большей части.
— Почему? — Было видно, что Идэль не хочется в это верить. — Они могли все придумать. Их основное доказательство — скорпионец, которого они якобы вытащили из Страны Мертвых. Все остальное — фантазии, домыслы. Но ты ведь понимаешь, что этому несчастному человеку, если он действительно существует, уже сто раз могли переписать все воспоминания…