Чародей: Досье Петербурга. Досье 1–3

Волков Николай Владимирович

Самым логичным решением будет истощить этот запас энергии, вот только как? Если бы я даже смог подключиться к каналу и отводить поступающую энергию – либо меня разорвало бы на кучу маленьких Скамми, либо я бы просто не смог этого сделать. Истощить Порог – это вам не шутки, даже для самого умелого чародея, к которым ваш покорный слуга себя еще не причисляет. Зато он причисляет себя не к идиотам, невзирая на мнение его сестры, а к хитрым и наглым личностям.

Я поступил так, как никогда не додумался бы ни один уважающий себя чародей. Я устроил флеш-моб.

Как известно, любой Порог

держится на том, что в дом не заходит слишком много народу. Как только место становится популярно и туда прутся все кому не лень, откровенно начхав на разрешения хозяев, Порог начинает терять свою силу, и восстанавливать себя начнет только тогда, когда станет чьим-то домом, а я же… Я сделал пакость, подключив к этой работе Фаю и несчастного риелтора, который так вежливо оставил мне свою визитку после того как показал квартиру.

Ладно, пусть это был не совсем флеш-моб… Фая дозвонилась до агента, ссылаясь на меня, как на человека с которым он уже встречался, и объяснила, что она ищет потрясающие интерьеры для проведения ряда фотосессий. Разумеется, это никак не повлияет на демонстрацию помещения их клиентам, перед приходом которых все будет убрано, и расписание будет согласовываться.

После этого, она где-то раздобыла фотоаппарат, и сделала несколько фотографий самих помещений, и довольно активно принялась торчать в сети, размещая везде где могла информацию о недорогих съемках в потрясающих интерьерах, а попутно взяла в оборот еще нескольких профессиональных фотографов, промышляющих тем же самым.

Риелтору же отходило двадцать процентов от общей выручки.

Не скажу, что народ сразу повалил толпами, но спустя две недели у нас расписание было забито на несколько месяцев вперед. Поскольку комнат в квартире было три, в каждой из них одновременно могла идти фотосессия, и народ приходил иногда огромными семьями.

Хоть время и тянулось, но нам это все было очень на руку, так как пока я трудился на поиске разной ерунды с текущими заданиями, и аккуратно прощупывал, что же может такого скрываться в Ротонде, Фая оказалась при крайне важном деле по уничтожению Порога, да при этом еще и зарабатывала достаточно, чтобы мы почувствовали себя более уверенно.

И в итоге, за несколько дней до зимнего солнцестояния – Порог исчез, растоптанный кучей ног любителей пофотографироваться в красивых интерьерах.

Поскольку мы, за это время, там настолько примелькались, что на нас уже никто не обращал внимания, в тот же день я смог проверить обереги.

Пусть не окончательно, но они утратили свою силу все, кроме последнего, устройство которого стало настолько очевидным, что я уже не сомневался в том, что смогу отвести всю энергию, которая должна была им подаваться.

Той же ночью, я держал в руках небольшую книжечку в кожаном переплете, и вчитывался в строки написанные на итальянском, рукой человека, мертвого вот уже два с четвертью века.

Глава 17

– Есть что-нибудь? – поинтересовалась Фая, после возвращения с целого дня фотосессий.

– Ну, как тебе сказать…

Я цапнул очередную печеньку, и глубокомысленно ей захрустел.

– В целом – это его дневник. Обычные заметки, которые ни к магии, ни к алхимии,

не относятся. Здесь списки тех, кого он вылечил, с указанием от чего именно, немного компромата на дворян того времени, за что любой историк выложил бы приличное состояние… Размышления о разных вещах… Я продираюсь сквозь все это с трудом. Язык с тех пор сильно изменился, и хоть почерк у него каллиграфический, но все равно многие обороты понимаешь больше по общему смыслу. Единственное, что действительно интересно – так это то, что он и впрямь упоминает лабораторию, в которой ему пришлось, цитирую – «Допросить духа, чтобы тот рассказал, как помочь Щебрыкину». А у тебя как дела?

Она сморщила нос.

– Сегодня сплошные семьи с детьми. Причем одна из мамаш чем-то накормила своего ребенка таким, что того стошнило, так что пришлось потом еще и пол мыть, чтобы от запаха избавиться. Не понимаю я этого, зачем тащить бедных детей на ночь глядя фотографироваться… Бедный малыш настолько хотел спать, что фотографиям ни один Фотошоп не поможет, да еще и капризный был как неизвестно что. Хотя, с десяток удачных кадров я сделала.

– Сестренка, про тебя все говорят, что у тебя талант детей снимать. Я сам смотрел на фотографии других – у тебя они действительно живыми и интересными выходят. Да и детям ты нравишься.

– Просто я веду себя с ними не как с детьми, а как с взрослыми. Пусть и маленькими по размеру, но взрослыми. Ты опять пиццу заказал?

– Да, в той, что мы с тобой обнаружили. Твоя коробка сверху.

Она быстро скинула верхнюю одежду и ботинки, и с энтузиазмом впилась зубами в кусок пиццы.

– Значит, лаборатория?

– Адреса нет, но я уверен, что Ротонда.

– Ты ее проверил?

– Насколько было возможно, не заходя вовнутрь. Снаружи – все чистенько, что бы там ни творилось, стены ничего не пропускают. И Порога внизу уже нет, народ затоптал, за годы. Только в квартирах наверху должны быть небольшие. Вот только…

Она замерла, не выпуская куска изо рта, и вопросительно глядя на меня.

– Не знаю. На носу – самый короткий день в году. Зима в максимальную силу войдет. Потом – праздники, табуны народу, которым заняться нечем… И очень длинные ночи, а ты сама знаешь, насколько разная гадость темноту любит.

Она кивнула.

– Диппели звонили.

– Кто именно из них?

– Игорь. Документы на собственность готовы, завтра привезут. Интересовался как у тебя дела, и сказал, что остальные пока по миру разъехались, но все ждут результата. Еще сказал, что они обшарили все места в Европе, где Бальзамо останавливался, и пробыл дольше чем пару дней, и ничего не нашли, так что вся надежда либо на этот город, либо на архивы Церкви.

– А они туда влезть смогут?

– Не уверена, что это даже Совету было бы под силу.

Я кивнул.

– Ладно, сестренка… Видимо мне придется сунуться в Ротонду. Какие планы у тебя на завтрашнюю ночь?

Она тяжело вздохнула.

– Тебе там от меня пользы будет, как от ребенка с хлопушкой на перестрелке. И зачем именно ночью?

– Сама знаешь. Днем все тихо может быть, а ночью все и начинается… И я не тащу тебя в сам дом, постоишь снаружи. Мне…

Она мягко коснулась руки.