Чародей поневоле (сборник)
Шрифт:
Он не знал, сколько времени прошло, но вот друг за другом появились ощущения: розоватый свет, боль, звук тысячи расстроенных контрабасов, которых кто-то настраивал у него в голове.
Миновало какое-то время, и Род почувствовал прикосновение чего-то холодного и скользкого к щеке и догадался, что розовый свет — это свет солнца, проникающий сквозь его сомкнутые веки.
Боль перестала растекаться по телу и сосредоточилась в голове. Род скривился, предпринял героическое усилие и приоткрыл глаза,
Перед глазами все плыло, никак не желая принимать четких очертаний,— только свет солнца и разноцветные пятна.
Скользким оказался мох у его щеки, холодным — камень, на котором рос этот мох.
Род с силой оттолкнулся руками. Скользкая поверхность уплыла в сторону, голова у него закружилась, он снова уперся в камень руками, чтобы не упасть. Его жутко мутило.
Он потряс головой, зажмурился от боли, потом решился моргнуть несколько раз подряд. Веки царапались о глазные яблоки, словно те стали шершавыми, но вот наконец в глазах у Рода немного прояснилось, и взгляд его остановился на… лице Туана Логира.
Туан сидел, прислонившись спиной к черному выщербленному камню. В камень были вбиты тяжелые железные скобы. Идущие от них цепи заканчивались кандалами, а кандалы обхватывали запястья и лодыжки Туана. Он сидел на кипе грязной гнилой соломы, освещенный тусклым, безрадостным лучом солнца.
Туан усмехнулся с выражением столь же тяжелым, сколь опутывавшие его оковы, и приподнял руку в приветствии. Звякнули цепи.
— Добро пожаловать.
Род отвел взгляд, осмотрелся. У стены сидел и старик герцог, прикованный рядом с сыном.
— Не могу приветствовать тебя тепло, Род Гэллоугласс,— тяжело выговорил старик. Взгляд его был тосклив и мрачен.— В хорошенькое же убежище отвел меня твой слуга!
Измена! Не следовало доверять Большому Тому.
— Большой Том, ах ты…
— Я здесь, хозяин.
Род повернул голову и увидел возле дальней стены Большого Тома — точно так же закованного в цепи, как и все остальные.
Том печально улыбнулся, устремил на своего господина полный тоски взгляд, какой бывает у собак породы бладхаунд, и сказал:
— Я-то думал, вы нас вызволите, хозяин, а глядишь — и вы здесь, и вас заковали, как и всех нас.
Род негромко выругался, опустил глаза. Его запястье было оковано толстым ржавым железным обручем. Точно такие же обручи обхватывали его лодыжки и второе запястье.
Род взглянул на Тома, усмехнулся, поднял руку, позвенел цепью:
— А ты слыхал когда-нибудь о том, что каменные стены — это еще не тюрьма?
— Кто так сказал, тот большой дурак,— горько вымолвил Том.
Род поднял глаза к небольшому зарешеченному окошку, прорубленному в стене чуть не под самым потолком. Только в него и проникал свет, озаряя тюремную камеру шириной футов десять, пятнадцать футов длиной и десять высотой. Отсыревшие камни повсюду поросли мхом, на полу валялись кучи гниющей соломы.
Единственным, так сказать,
Род угрюмо уставился на безмолвного сокамерника.
— Ну и к чистюлям же мы угодили… Могли бы хоть кости перетащить в соседнее помещение.— Род снова перевел взгляд к окну.— Векс, ты где?
— Я в самом грязном и безобразном стойле, какое мне когда-либо доводилось лицезреть,— отозвался робот.— Кроме меня тут еще пятеро лошадей. Это рядом с цехом, где делают клей. Скорее всего, мы должны стать основой кавалерии Дома Кловиса, Род.
Род негромко прищелкнул языком:
— А скажи-ка, Векс, там нигде не пробегала, случайно, мышка такая… с зелеными глазками?
— Нет, Род, не пробегала. Но у меня на голове птичка сидит. Крапивник.
Род усмехнулся:
— Спроси-ка, Векс, у этой птички, умеет ли она управляться с холодным железом.
— Но как мне с ней заговорить, Род?
— Транслируй свою речь на частоте человеческих мыслей, естественно. Она же телепатка, тупая ты машина!
— Род, я вынужден сделать тебе замечание. Я категорически возражаю против грубых инсинуаций и намеков на мои возможности в областях, которые лежат за пределами заложенных в меня программ…
— Ну прости, виноват! Ты гений, ты вундеркинд, Эйнштейн! Но ты все-таки задай ей этот вопрос, ладно?
Последовала пауза, затем Род расслышал негромкое чириканье.
— Это кто там расчирикался, Векс?
— Гвендилон, Род. Это она так бурно реагирует на новый для нее способ телепатического общения с лошадью.
— Хочешь сказать, что она чуть не свалилась с твоей буйной головушки? Но сказать-то она сказала хоть что-нибудь?
— Конечно, Род. Она говорит, что уверена в том, что ты чародеи.
Род застонал и возвел глаза к потолку.
— Послушай, ты ее постарайся по-деловому настроить, а? Спроси, может она избавить нас от этих цепей и перепилить решетку на окне?
Последовала новая пауза, затем Векс проинформировал Рода:
— Она говорит, что у нее нет власти над холодным железом, как и у любого из знакомых ей эльфов и ведьм. Она предлагает прибегнуть к услугам кузнеца, но боится, что это не слишком практичное предложение.
— О боги!.. Ладно, скажи ей: я рад, что она не утратила чувства юмора. И спроси, как же она, проклятье, намеревается вытащить нас отсюда?
— Она говорит, что бранные выражения употреблять ни к чему, Род.
— Я же тебя не просил передавать сказанное мной слово в слово!
— Она думает, что вас смог бы освободить принц эльфов. Она думает, что он придет вам на выручку, но он находится на некотором расстоянии отсюда, так что придется немного потерпеть.
— Но ведь эльфы не могут прикасаться к холодному железу!
Очередная пауза. Затем Векс сообщил:
— Она говорит, что принц эльфов — как бы не совсем эльф, что он наполовину человек.