Чародей поневоле (сборник)
Шрифт:
Королева была молода, очень молода — совсем девочка, так показалось Роду.
Она сидела подчеркнуто прямо и казалась невероятно хрупкой, но при этом очень решительной. В ее позе и выражении лица было что-то заносчивое и враждебное, что обычно сопутствует страху и одиночеству.
Род проводил взглядом удалявшуюся процессию.
— Род.
Род вздрогнул, покачал головой и понял, что карета уже давно скрылась из виду.
Сердито взглянув в затылок своего коня, он поинтересовался:
— В чем дело, Векс?
—
Черная голова повернулась к хозяину. Большие глаза смотрели лукаво, насмешливо.
— Нет,— Род развернулся и устремил взгляд к тому повороту, за которым исчезла карета.
Векс, придав голосу смирение, спросил:
— Снова размечтался, Род?
Род ругнулся.
— А я думал, у роботов нет эмоций.
— Нет. Но у нас есть врожденная антипатия к отсутствию такого качества, которое частенько именуется здравым смыслом.
Род одарил своего спутника кислой усмешкой.
— Ну и конечно, вы в полной мере наделены положительным отношением к такому качеству, как ирония, поскольку в иронии изначально присутствует логика. А ирония требует…
— …чувства юмора, это верно. И ты должен признать, Род, что есть нечто поразительно смешное в том, что человек гоняется за созданием своего собственного воображения по всей галактике.
— О да, это, конечно, достойно всяческого осмеяния. Но разве не в этом и состоит главное различие между людьми и роботами, Векс?
— В чем? В способности формировать воображаемые конструкции?
— Нет. В способности привязываться к ним. Ладно, давай-ка поглядим, найдется ли здесь для тебя уединенное стойло, где бы ты мог в тишине и спокойствии пережевать полученную информацию.
Векс развернулся и зарысил к воротам постоялого двора.
Как только Род спешился, от конюшни к нему бегом припустился грум. Род бросил ему поводья и сказал:
— Воды ему много не наливай.
С этими словами он направился к гостинице и вошел в просторный общий зал.
Род и не предполагал, что в помещении, где никто не курит, может быть настолько дымно. Видимо, здесь еще не додумались до строительства дымоходов.
Однако это обстоятельство, похоже, ничуть не удручало завсегдатаев. В зале звучал заливистый смех, грубые шутки, громкие разговоры. В просторном зале стояло около двадцати больших круглых столов и несколько столиков поменьше. За ними сидели люди, чьи наряды выделяли их из общей массы, хотя было видно, что положение их в обществе не так высоко, чтобы они могли найти приют в замке. Освещен зал был сосновыми факелами, добавлявшими дыма, длинными свечами, добросовестно поливавшими завсегдатаев воском, и огромным очагом, на котором можно было запросто зажарить быка, что, собственно, в данный момент и происходило.
Между столиками сновала стайка мальчишек и полногрудых девиц, разносивших еду и напитки. Многие из них демонстрировали настоящие рекорды перемещения по пересеченной
Крупный лысоватый мужчина в фартуке, повязанном поверх выдающегося брюшка, выскочил из кухни с большим дымящимся блюдом. Скорее всего, то был хозяин. Дела у него сегодня явно шли на славу.
Оторвав взгляд от блюда, хозяин заметил Рода, несомненно оценил его алый с золотом камзол, меч и кинжал, а также общий важный вид и туго набитый кошелек (главным образом, конечно, кошелек) и передал блюдо первой попавшейся служанке, после чего устремился к Роду, вытирая на ходу фартуком руки.
— Чем могу услужить вам, добрый господин?
— Кружкой эля и отбивной толщиною в два твоих больших пальца. А также столиком на одного, будь так добр,— улыбнувшись, ответил Род.
Хозяин постоялого двора выпучил глаза, губы его сложились в букву «О». Наверняка Род сказал что-то необычное.
Но вот глаза толстяка приобрели расчетливое выражение — такое Роду уже не раз случалось наблюдать. Как правило, за таким взглядом следовало еле слышное распоряжение официанту: «Слюнтяй. Надо вытрясти из него все, что у него в загашнике».
Род улыбнулся.
Вежливость. Вот в чем была его ошибка. Промашка вышла. Род преобразил улыбку в злобный оскал.
— Ну, чего ждешь? — рявкнул он.— Живо тащи все на стол, а не то я с твоей жирной задницы срежу себе кусок на отбивную!
Хозяин вздрогнул, сгорбился и принялся быстро и часто кланяться:
— Сию минуточку, господин, сию минуточку! В мгновение ока все будет готово, вот увидите!
Он повернулся к кухне.
Рука Рода легла на его плечо.
— Про столик не забыл? — напомнил он толстяку.
Тот судорожно вдохнул, кивнул и провел Рода к столику, возле которого стояла отесанная колода, заменявшая стул, после чего поспешил на кухню, наверняка тихонько ругаясь на чем свет стоит.
Род ответил ему любезностью, только выругался погромче, расширив предмет ругани довольно-таки значительно и не забыв упомянуть о продажной природе человечества.
Ну и конечно, завершил он тираду, мысленно проклиная себя за то, что невольно услужил мамоне, ступив на путь грубости и хамства.
Но что он мог поделать? Агенты АБОРТ должны были оставаться вне подозрений. Вежливый, мягкосердечный средневековый буржуа? Одно по определению противоречило другому.
«Сию минуточку»,— пообещал хозяин и исполнил свое обещание. Отбивная и эль возникли на столе, как только Род уселся. Хозяин стоял у стола, нервно вытирая руки фартуком и выглядя в высшей степени озабоченно. Наверное, ждал, что скажет Род о его стряпне.
Род открыл было рот, чтобы приободрить беднягу, но вовремя спохватился — правда, слова так и встали у него поперек горла. Он наморщил нос, и по лицу его расползлась медленная ухмылка. Он взглянул на хозяина:
— Уж не запах ли колбасок с чесноком я чую?