Чародей поневоле. Возвращение Короля Коболда
Шрифт:
Все глаза смотрели на королеву. Катарина очень хорошо это сознавала; она выпрямилась и сохраняла свою позу, пока в зале не наступила полная тишина. Затем она медленно села, и Бром уселся по-турецки у ее ног. Тупые концы алебард глухо стукнули о камень, когда Род и трое других гвардейцев стали вольно, отставив пики под углом в двадцать градусов.
По залу прогремел голос Брома:
— Кто в сей день предстанет перед королевой?
Вперед шагнул герольд с пергаментным свитком и зачитал список из двадцати петиций. Первой была
Руки Катарины сжали подлокотники трона. Она произнесла высоким, ясным голосом:
— Господь наш сказал, что униженные будут возвышены, последние станут первыми, и посему давайте сперва заслушаем показания этих двух крестьян.
Наступил миг потрясенного молчания, старый герцог Логайр с ревом вскочил на ноги.
— Показания! Вы так сильно нуждаетесь в их показаниях, что ставите эту деревенщину впереди своих высочайших вельмож!
— Милорд, — окрысилась Катарина. — Вы забываете свое место при моем дворе.
— Нет, это вы забываете! Это вы забываете уважение и традиции, и все законы, с детства усвоенные вами от вашего отца!
Старый лорд вытянулся во весь рост, пылая гневом.
— Никогда, — прогремел он, — старый король не обесчестил бы так своих вассалов!
— Открой глаза, старик! — Голос Катарины был холоден и надменен. — Я хотела бы, чтобы мой отец был все еще жив, но он умер, и теперь царствую я.
— Царствую! — Губы Логайра скривились в кислой усмешке. — То не царствование, но тирания!
Потрясенный зал умолк. Затем все нарастая пополз шепот: «Измена! Изменаизменаизмена!»
Поднялся дрожащий Бром О'Берин.
— Теперь, милорд Логайр, ты должен пасть на колени и попросить прощения у миледи королевы или же будешь навек осужден, как изменник трону.
Лицо Логайра окаменело, он вытянулся, выпрямил спину и задрал подбородок, но прежде чем [он успел] ответить, Катарина произнесла тугим, дрожащим голосом:
— Никакого прощения не будет ни спрошено, ни дано. Ты, милорд Логайр, принимая во внимание оскорбления, нанесенные нашей королевской особе, отныне изгоняешься из нашего Двора и Присутствия, дабы никогда больше к нам не приближаться.
Медленно взгляд старого герцога встретился с глазами Катарины.
— Как же так, дитя? — пробормотал он, и Род с потрясением увидел слезы в уголках глаз старика. — Дитя, ты обойдешься с отцом так же, как обошлась с сыном?
Лицо Катарины стало мертвенно бледным. Она привстала.
— Поспеши покинуть место сие, милорд Логайр! — Голос Брома дрожал от ярости. — Поспеши покинуть место сие, или же я спущу на тебя собак!
Взгляд Логайра медленно опустился на Брома.
— Спустишь собак? Да, ибо ты — самый верный пес нашей королевы! — Он снова поднял глаза на Катарину. — Ах, леди, леди! Я надеялся умилостивить тебя борзым щенком, прежде чем умру.
Катарина снова села, гордо вытянувшись.
— У меня есть мастифф,
Старик медленно кивнул, его полные горя глаза никак не могли оторваться от ее лица.
— Значит, ты будешь называть меня врагом…
Катарина чуть выше вскинула подбородок.
Он круто повернулся и пошел через весь зал к выходу. Толпа раздалась перед ним, открыв широкий проход. Гвардейцы по обеим сторонам от большой центральной двери вытянулись по стойке «смирно» и распахнули порталы.
Герцог резко остановился на пороге и обернулся бросить взгляд над толпой на Катарину. Его тяжелый старческий голос в последний раз наполнил зал.
И голос этот был каким-то мягким, почти добрым.
— И все же прими сие от меня, Катарина, кою я некогда называл своей племянницей — тебе нечего страшиться армий Логайра, пока я жив.
Он постоял с миг, не двигаясь, выдерживая взгляд Катарины. Затем он резко повернулся, взметнув полами плаща, и исчез.
Целых три вздоха двор хранил молчание, затем все, как один, поднялись одиннадцать оставшихся Великих Лордов и двинулись гуськом по проходу к большой центральной двери и последовали за Логайром в изгнание.
— Так как же она решила дело двух крестьян? — спросил Векс.
Род ехал на роботе-коне по склону за замком «для выездки», или, во всяком случае, так он сказал конюху. На самом деле ему нужен был совет Векса относительно того, Что Бы Все Это Значило.
— О, — ответил он. — Она поддержала решение приходского священника: подобающим наказанием для паренька был брак. Старику это не слишком понравилось, но Катарина держала туза в рукаве — парень должен будет содержать своего тестя на старости лет. При этом старик ухмыльнулся, а парень вышел с таким видом, словно он был совсем не уверен, что он, в конце концов, вышел победителем.
— Превосходное решение, — пробурчал Векс. — Наверное, юной леди следует поискать карьеры в юриспруденции.
— Что угодно, лишь бы это держало ее подальше от политики… Славные закаты на этой планете.
Они ехали к заходящему солнцу, красный шар разрисовал небо в красновато-золотые цвета от горизонта и почти до зенита.
— Да, — снабдил его информацией робот. — Превосходные закаты, благодаря плотности атмосферы, которая составляет почти одну и пять десятых земной нормальной. На этой широте, однако, из-за наклона оси, который равен…
— Да, да. Я записал все это в судовой журнал, когда мы приземлились. Сделай милость, оставь их в покое… Я заметил, что лучи солнца стали почти кроваво-красными…
— Соответственно, — пробормотал Векс.
— Хмм, да. Это возвращает нас к сути, не так ли? Что насчет еще одного предстоящего убийства?
— Не убийства, Род, покушения.
— Ладно, покушения. Прости мне мои термины и переходи к делу.
Векс с минуту помолчал, подставляя данные в заранее подготовленный доклад.