Чародей поневоле. Возвращение Короля Коболда
Шрифт:
Она протянула руку к одной из фрейлин, та подала ей кубок подогретого вина. Катарина грациозным движением поднесла его к губам.
— Тпру! — Род вскочил на ноги, перехватил кубок на пути к ее губам и выхватил его левой рукой, в то время как правой он вытащил свой «рог единорога».
Катарина в изумлении уставилась на него, затем глаза ее сузились, а лицо покраснело.
— Что это значит, сударь?
Но Род глядел во все глаза на ножны кинжала — «рога единорога». Голос Векса произнес у него за ухом:
— Субстанция
Но ведь Род еще не налил вино в рог. В нем ничего не было.
Просто воздух.
Род нажал шишку, превратившую рог в пурпурный.
Катарина в ужасе уставилась на поверхность ножен кинжала, окрасившуюся в фиолетовый цвет.
— Сударь, — ахнула она, — что это значит?
— Ядовитый воздух, — отрезал Род. Он сунул кубок служанке и оглядел комнату. Что-то здесь испускало ядовитый газ.
Очаг.
Род перешел к камину и поддержал рог перевернутым над пламенем, но цвет ножен померк до бледно-лилового.
— Не тут. — Род развернулся, поднялся на ноги. Он прошел через комнату, держа рог перед собой, словно свечку. Он остался бледно-лиловым.
Род нахмурился и почесал в затылке. Куда лучше всего положить гильзу с ядовитым газом?
Как можно ближе к королеве, конечно.
Он повернулся, медленно двигаясь к кровати с балдахином. Когда он подошел ближе к Катарине, цвет рога потемнел до фиолетового.
Катарина в ужасе и завороженно уставилась на рог.
Род медленно опустился на колени. Цвет рога потемнел до пурпурного и начал переходить в черный.
Род откинул простыни и взглянул под кровать. Там, перед ним, на каменном полу курилась жаровня.
Род схватил за длинную рукоятку и рванул жаровню к себе. Он повернул рог над дырочками в крышке — если ему не изменяла память, жаровни обычно дырочек не имели…
Рог превратился в траурно-черный.
Он поднял взгляд на Катарину. Та закусила зубами костяшки пальцев одной руки, чтобы не закричать.
Род повернулся и протянул часовому жаровню.
— Возьми это, — велел он, — и вышвырни в ров.
Часовой выронил копье, схватил жаровню и вылетел вон, держа ее как можно дальше от себя.
Род медленно повернулся к Катарине.
— Мы снова обманули баньши, моя королева.
Рука Катарины, отнятая ото рта, дрожала. Затем губы ее плотно сжались, глаза крепко зажмурились, кулачки стиснулись так сильно, что побелели костяшки пальцев.
Затем глаза медленно раскрылись, в них был дикий свет, а по губам скользнула слабая улыбка.
— Мастер Гэллоуглас, останьтесь со мной. Все остальные, удалитесь!
Род сглотнул и почувствовал, что у него размякают суставы. В этот миг она была самой прекрасной женщиной, какую он когда-либо видел.
Гвардейцы, фрейлины и пажи были уже в движении, устремляясь в зарождающуюся в дверях пробку.
Бром проорал приказ, и пробка не успела возникнуть. Через тридцать секунд комната была очищена,
— Бром, — резко скомандовала Катарина, не сводя глаз с лица Рода. Сквозь ее улыбку начали показываться зубы. — Бром О'Берин, ты тоже оставь нас.
С миг Бром возмущенно смотрел на нее, затем плечи его поникли, и он тяжело поклонился.
— Хорошо, моя королева.
Дверь тихо закрылась за ним.
Катарина медленно снова откинулась на подушку. Она потянулась с роскошной ленивой грацией и протянула руку к Роду. Стиснувшая его ладонь рука была очень мягкой.
— Уже дважды ты подарил мне жизнь, мастер Гэллоуглас.
Голос ее звучал бархатным мурлыканьем.
— Очень… большая честь для меня, моя королева. — Род выругал себя, он был неуклюж, словно подросток, пойманный за чтением «Фанни Хилл» [17] .
17
Роман Клиланда; считается классикой порнографии.
Катарина мило нахмурилась, подняв подбородок и коснувшись губ указательным пальцем.
Затем она улыбнулась и перекатилась на бок. Бархатный халат приоткрылся. Тут явно существовал обычай спать нагишом.
Помни, парень,— сказал себе Род, — ты всего лишь странствующий коммивояжер. Ты проснешься утром и отправишься дальше в путь. Ты здесь для того, чтобы продавать демократию, а не ухаживать за королевами. Нечестно пользоваться тем, что она тебе сейчас благодарна, если ты не собираешься остаться здесь и воспользоваться этим по-настоящему…
Разве это имеет смысл?
Катарина играла с висящим у нее на шее амулетом. Зубы ее теребили нижнюю губу. Она оглядела его, словно кошка, прикидывающая размер канарейки.
— У солдат со щитами без герба, — произнесла она, — имеется соответствующая репутация…
Губы ее были влажными и очень полными.
Род почувствовал, что его губы шевелятся, услышал собственный голос, произносивший, запинаясь:
— Как… как моя королева алчет исправить неполадки в своей стране, я… я надеюсь исправить репутацию солдат. Я сделаю… только то, что будет служить для блага Вашего Величества.
На миг казалось, что самая кровь Катарины, должно быть, перестала течь, так неподвижно она лежала.
Затем ее глаза посуровели, и молчание в комнате растянулось, пока не стало очень-очень тонким.
Она села, подбирая халат.
— Ты заслуживаешь больших похвал, мастер Гэллоуглас. Я и впрямь счастлива иметь вокруг себя столь верных слуг.
К ее большой чести при данных обстоятельствах, подумал Род, служило то, что в голосе был только легкий оттенок насмешливости.
Ее глаза снова встретились с его взглядом.