Чародей поневоле. Возвращение Короля Коболда
Шрифт:
Раздался громкий с отдачей треск.
Род замер. Один из них ступил неосторожно.
С миг стояла тишина, затем голос окликнул:
— Что сие было?
Потом:
— Эй, ты там! Эгберт! Проснись, пьянчуга, и следи за лестницей, кою караулишь!
— А? Чо? Чо такое? — пробормотал невнятный голос поближе.
— Что там вас смутило? — пробормотал более глухой раздраженный голос у очага. — Дважды вы будили меня по пустякам.
Возникло молчание.
Затем первый голос произнес:
—
— Стук, он говорит! — проворчал капитан. — Крыса, наверное, убирает остатки, ничего более! И ты будишь меня из-за этого? Сделай сие еще раз, и ты впрямь услышишь громкий стук по твоей голове.
Затем этот же голос проворчал про себя:
— Стук, понимаешь ли! Проклятый стук!
Потом снова наступила тишина, затем приглушенное клацанье, когда один из часовых беспокойно переместил свой вес.
Род испустил вздох облегчения — медленный и беззвучный. Он ждал, когда часовой опять начнет храпеть.
Затем он вновь ужом пополз вперед до тех пор, пока не улегся под ближайшим к лестнице столом.
Казалось, что время остановилось.
От очага раздался пронзительный свист и стук, когда Том перевернул табурет, под которым прятался.
Род прыгнул на своего противника. Уголком глаза он видел вскочившего на ноги Туана, неясную дугу его пращи, затем Род врезался в часового, вогнав кулак ему в поддых и сжав горло левой рукой.
Тот сложился пополам. Род слегка рубанул ребром ладони по основанию черепа, как раз под железной шапкой, и часовой обмяк.
Он поднял голову как раз вовремя, чтобы увидеть, как осел часовой на балконе. Другой извивался на камнях, стиснув руки на горле.
Род поднялся по лестнице в пять прыжков. Он нанес часовому скуловорот в челюсть. Глаза у того закатились — отключился он моментально.
Гортань у него была перекошена, зрелище малопривлекательное. Но в этом ему повезло, будь это прямое попадание, его трахея была бы уничтожена.
Его спутнику не достало такого везения — камень пробил ему лоб. Кровь залила все его лицо и лужей растекалась по полу.
— Прости меня, старина, — прошептал Туан, когда узрел дело рук своих.
Род никогда не видел лицо юноши таким мрачным.
— Рок войны, Туан, — прошептал он.
— Да, — согласился Туан. — И будь он равен мне, я мог бы тут же забыть об этом. Но человеку моей крови полагается защищать крестьян, а не убивать их.
Род посмотрел на невеселое лицо юноши и подумал, что именно такие люди, как Логайры, давали аристократии то малое оправдание, которое она имела.
Том бросил один лишь взгляд и с грозным выражением лица отвернулся связать оставшегося.
Был только один убитый; капитан и карауливший лестницу лежали, надежно скрученные
Том поднялся, сердито глядя на Туана.
— То было хорошо сделано, — проворчал он. — Ты вывел из строя двоих из них и сумел пощадить одного, ты лихой боец. А что до одного убитого, то не скорби о нем, ты едва ли мог получить время для лучшего прицеливания.
Лицо Туана стало озадаченным от смущения. Он не мог, по справедливости, возражать против манеры Тома, и все же как-то не по себе получать отеческий совет и прощение от крестьянина.
Род дал ему выход.
— Ты спал там? — Он ткнул большим пальцем в сторону двери, охранявшейся часовыми.
Вопрос пробился сквозь рассеянность Туана, юноша обернулся, посмотрел и кивнул.
— Ну, значит, здесь и будет Пересмешник. — Род посмотрел на Тома. — Капитан внизу был одним из личных кадров Пересмешника?
— Да.
— Значит, остаются еще двое. Каковы шансы, что оба находятся в этих комнатах, по обе стороны от комнаты Пересмешника? — Когда Том потянул себя за нижнюю губу и кивнул, Род продолжил: — Значит, по одному на каждого из нас. Вы, ребята, берите приспешников, а я Пересмешника.
Он повернулся к двери. На плечо ему упала мясистая рука Тома.
— Это как же так? — проворчал крестьянин. — Как это Пересмешник стал твоей добычей, а не моей?
Род усмехнулся.
— Я человек, стоящий посередине, помнишь? Кроме того, какой у тебя пояс?
— Коричневый, — признался Том.
— А у Пересмешника?
— Черный, — неохотно ответил Том. — Пятый дан.
— У меня черный, восьмой дан. Ты берешь приспешника.
— Что это за болтовня о поясах? — нахмурился Туан.
— Просто спор о юрисдикции, не беспокойся об этом. — Род повернулся к центральной двери.
Большой Том снова схватил его за руку.
— Мастер, — и на этот раз он, похоже, употреблял это выражение всерьез. — Когда с этим будет покончено, ты должен научить меня.
— Да, разумеется, все, что угодно. Ты у меня получишь диплом колледжа, только давай покончим с этим, идет?
— Спасибо, — усмехнулся Том, — но у меня уже есть диплом доктора.
Род сделал переоценку, затем уставился на него.
— Чего?
— Теологии.
Род кивнул.
— Это укладывается. Слушай, ты ведь не выдвинул каких-нибудь новых атеистических теорий, а?
— Мастер, — обиженно запротестовал Том. — Как можно доказывать или опровергать существование нематериального существа посредством материальных данных? Это-то и есть врожденное противоречие…
— Господа, — вмешался с сарказмом Туан. — Мне крайне неприятно перебивать столь ученую беседу, но Пересмешник ждет и может вскоре проснуться.