Чародей с гитарой. Том 2
Шрифт:
— Если мы это сделаем, кто-то может проскользнуть. — Лейтенант спросил у принцесс: — Много у Манзая слуг и солдат?
— Этого мы не знаем, — ответила на бегу Пиввера. — Но, по крайней мере, сотню я видела собственными глазами.
— И вс-се мы, девочки, с-с голыми лапами, — досадовала Сешенше. — А ведь могли бы запас-стись оружием. На худой конец, взяли бы на кухне ножи.
— Не терзайте себя напрасными упреками, — сказал Найк. — Мы сделаем все, что сможем. — Он укоротил шаг, так же поступили и другие. — Постарайтесь как можно лучше замаскироваться
Ансибетта окинула взором густые грязные заросли вдоль дороги и скривилась.
— Так пахнет, будто тут кто-то сдох.
— У меня идея. — Лейтенант повернулся к оставшейся вдали усадьбе. — Вооруженная часть нашего отряда вступит в боевой контакт и тут же отойдет на болото, стараясь как можно больше шуметь. Надеюсь, все враги последуют за нами, и у высочеств будет время благополучно уйти. Если удача нам улыбнется, мы будем водить неприятеля по топям, пока вы не обнаружите возницу или лодочника. — Алеукауна хотела что-то сказать, но Найк протестующе поднял лапу. — Нет, ваше высочество. — И с нетипичной для него фамильярностью нежно погладил принцессу по щеке. — Мы уже давно приготовились отдать за вас свои жизни.
— Вы — настоящие солдаты Харакуна, — с чувством произнесла она. — Благородные и отважные.
— И глупые, — добавил Мадж.
Лейтенант резко повернулся к выдру:
— У вас что, есть предложение получше?
Маджа его сердитый тон нисколько не обескуражил.
— Ты ж послушай, шеф. Можа, этот чувак Манзай и ублюдок, каких свет не видел, но ума ему не занимать. Ежели вы затеете играть в войнушку на энтой навозной лепехе, он, конечно, пошлет за вами прихвостней, но не обязательно решит, что мы тут всем скопом. Нет, он прикажет кому-нибудь дойти до конца тропы — проверить. Это как пить дать. И нашу миленькую стайку принцесс обязательно застукают.
Взволнованно шевеля усами, он повернулся к Джон-Тому.
— Таперича о предложении моего другана. Больно это говорить, но ничего лучше идейки насчет твоего, Джонни-Том, пения в башку нейдет.
— Что? — Насупив тяжелые брови, Умаджи с ног до головы осмотрела высокого человека. — Его пение? А у него что, приличный голос?
— Он, да будет тебе известно, чаропевец. Командует музыкой, хотя подчас она выделывает слишком вольные коленца.
— Это верно, — вставил Найк. — Я сам видел его за работой. — Он взглянул на Джон-Тома, тот уже задумчиво перебирал струны дуары. — Маг, воспользуйтесь сонными чарами.
— Или оглупляющими, — с надеждой добавил Хек.
Джон-Том, возвышаясь в центре внимания, ударил по двум наборам струн и целеустремленно вышел на середину дороги. Заблудшие ноты сгустились неподалеку в плотный шар цветомузыки.
— Вообще-то сейчас бы подошло что-нибудь помощнее.
— Да, кореш, точняк! — ободряюще пролаял Мадж. — Задай им перцу! Пущай хнычут и ползут обратно в свои описанные кроватки! — Он повернулся к принцессам и, понизив голос, сказал: — А вам бы я посоветовал спрятаться в ямке или за крепким деревом.
Пиввера сверкнула глазами.
— Как это понимать? Ты уверен в способностях
— Уверен, точняк. Но и вы должны понять: я видел, как он работает.
И выдр принялся подыскивать себе укрытие.
На топкой дороге появилась разъяренная толпа. Щетинясь оружием, она быстро надвигалась на усталых, потных беглецов. На наконечниках копий и клинках играли первые лучи рассвета. Джон-Том прикинул, что преследователей не меньше сотни, — казалось, к нему приближается сплошная стена. Перед ней горстка храбрецов не продержится и минуты.
А значит, теперь все зависит от него. Как обычно. Дело знакомое, хотя он и не занимался им уже много лет. В голове кишели подходящие к случаю стихи. Несколько лет назад он бы постарался вызвать сокрушительное могущество, неудержимую силу. Но ее, как он многократно и небезболезненно убеждался, очень нелегко контролировать. А то и вовсе невозможно. Нет, искушенный волшебник всегда работает тонко. Подбирает магию под стать ситуации. «Знай меру в делах и желаниях» — этот девиз годится не только для волшебства, но и для всей жизни Джон-Тома. Вдобавок любое отступление от него чревато риском.
И он запел. Запел на глазах у тех, кто стоял на дороге и прятался за камнями и деревьями. Запел не об огне и разрушении, не о хаосе и катаклизмах, а о лучших временах и о лучших странах. О мирной жизни и приятном окружении. Выражаясь языком волшебников, это было чем-то вроде ухода от действительности, от стремительно накатывающейся на беглецов опасности. Потому-то озадаченный и встревоженный Мадж и высунулся из укрытия.
— Эй, шеф, какого хрена лысого ты тут слюни пускаешь? Щас надо думать о жизни и смерти, а не о созерцании и красивых позах!
Джон-Том, не обращая на него внимания, пел:
В иное место, в иное время, В иную погоду и день иной, Легко унеси, колдовское племя, Меня и всех тех, кто бежит со мной. О, как я устал отвечать на удар Ударом врагам, их не зная даже! Ни шатко ни валко — неси нас туда, Где вражий напор до поры не страшен.От этих слов музыкальное облачко забила крупная и громкая дрожь.
Одновременно из сияющей развилки дуары потек зловещий зеленый туман.
— Отлично, чувак! — злорадно пролаял Мадж. — Растопи у них мясо на костях, выжми воздух из легких! Зажарь на месте педиков несчастных!
Джон-Том не успел бы объяснить приятелю, что у него на уме совсем другое. Правда, его и самого слегка беспокоила недвусмысленная консистенция и окраска сгущающегося тумана. Этот туман ширился, пока не окутал всех. От него зябла и слегка зудела кожа. Было ощущение, что он уже испытывал это однажды. Давным-давно, на мысе в заливе Сан-Франциско.