Чародей с гитарой. Том 2
Шрифт:
— Волшебство!
Явно встревоженный гиббон отступил на шаг, а Джон-Том поспешил успокоить музыкантов:
— Я же говорил, что занимаюсь чаропением. Да, это облачко — волшебство, но не мое. И к вашим неприятностям оно никакого отношения не имеет.
К ласке вернулись отвага и неутолимое любопытство, и она приблизилась бочком, чтобы получше разглядеть летучую загадку.
— Похоже, музыка не очень бодрая.
— Да, ей невесело. Мне думается, она ищет помощи. Ей срочно надо куда-то попасть, и в пути нотам
— Блуждающая мелодия... — Растроганный гиббон осторожно потянулся к облачку. Оно с подозрением звякнуло и укрылось за головой Джон-Тома. — А почему ты решил, что здесь нет связи? Ведь каждый из нас потерял музыку.
— А вдруг и эта принадлежит какому-нибудь несчастному музыканту? — предположил сервал.
Джон-Том растерянно заморгал. Действительно, трудно было не заметить такую связь, по крайней мере, она заслуживала некоторого осмысления.
— Но мы же можем это выяснить, не так ли?
— Почему бы попросту не спросить?
Гиббон приближался к облачку, а оно пряталось от него, металось вокруг Джон-Тома.
— Спросить?
— Да, почему бы и нет? Я люблю поговорить со своим инструментом.
— Ага, и он даже порой отвечает, когда ты хватишь лишку.
Валлаби хихикнул.
Джон-Том в смущении оглянулся на облачко.
— Ну, что скажешь? Ты как-нибудь связано с исчезновением чьей- нибудь мелодии? Имеет твоя беда что-нибудь общее с их несчастьем? — Он указал на музыкантов.
Аккорды тихонько звенели, как звенели всегда, и не было в их голосах особой эмоциональной окраски.
— Полагаю, ответ требует истолкования.
Ласка была явно разочарована.
— Это зараза! — Гиббон нервно щипал безмолвную гитару. — Она расползается, она заставляет музыку во всем мире молчать, и никто тут помочь не в силах. Скоро придется искать новую профессию.
— Не могу себя представить никем, кроме музыканта, — печально проговорил валлаби.
— Я тоже, — присоединился к нему сервал.
— Дьявол! Я так люблю музыку!
В таверне царили смех и оживление, ласка же находилась на грани истерики.
— Эти кабацкие весельчаки не жалуются только потому, что знают о заразе. — Гиббон махнул лапой в сторону зала. — Они просто рады, что остались хотя бы две песни. А что они скажут и как себя поведут, когда исчезнет последняя нота, я предсказывать не берусь. — Он задумчиво посмотрел на звонкое облачко. — Только вообрази себе — мир без песен!
— Но что же случилось? — Джон-Том оглядел музыкантов. — Куда они ушли?
— Ушли? — Ласка беспомощно пожала плечами. — Мы не уверены, что они куда-то ушли. Они просто растаяли. Даже на сковородке нельзя выбить убогий мотивчик. Как только он начинает походить на музыку — сразу испаряется.
— Все испаряется. — Гиббон
— Я прибыл сюда из далекой-предалекой страны. Ее еще не затронула ваша зараза.
— Почем ты знаешь? — фыркнула ласка. — Сам же сказал, что долго был в пути, пересекал безлюдные земли.
Джон-Том обмер. А ведь ласка права! Неизвестно, что творится в Колоколесье. Судя по всему, это проклятие, или зараза — да как ни назови, — могла точно так же отравить музыкальную жизнь его страны, как отравила Машупро и всю дельту Карракаса. Он попробовал представить себе музыкальный вакуум в линчбенийских тавернах и прочих забегаловках, попытался вообразить центральную площадь без пронзительной какофонии любительских ансамблей и даже протрезвел от страха.
Что же произошло? Неужели все мелодии, все мотивы в мире затянуло в какую-то музыкальную трясину?
— Не знаю, как обстоят дела во всем мире, — заявил он наконец, — а здесь мы с Маджем идем вслед за этой вот горсткой нот. И этого нам пока достаточно. Еще мы помогаем полудюжине прин... важных персон вернуться домой. Не могу я заниматься проблемами чужой музыки.
Гиббона это не убедило.
— Человече, я тебе не верю. Не знаю, какой ты чаропевец, но музыкант — настоящий. Происходящее не может не беспокоить тебя.
— Да как ты запоешь, когда беда коснется и тебя? — поднажала на чаропевца ласка. — Как поведешь себя, когда вот это странное устройство не издаст ни звука? Ведь ты не только утратишь способность музицировать, ты и чародействовать не сможешь.
— Не думаю, что меня это коснется, — заявил Джон-Том с уверенностью, которой не испытывал.
И в самом деле, почему он должен оказаться исключением? Зараза — это зараза, она не делает различий между вдохновенным чаропевцем и заурядным бродячим менестрелем. Неужели появился микроб, убивающий музыку? Или какой-нибудь скрытый мутирующий вирус? Почему Джон-Том внушил себе, что обладает иммунитетом? У микробов и вирусов не существует обычая уважать репутацию и положение.
Нельзя ли получить музыкальную вакцину с помощью чаропения? Если да, неплохо бы захватить ее с собой, когда он в очередной раз соберется посетить родной мир. Он знает немало соотечественников, иммунных к воздействию любой музыки.
— Мы должны плыть дальше, — сказал он наконец ансамблю. — Если бы я странствовал в одиночку, то остался бы и изучил аномалию, но я отвечаю за своих спутников. Может быть, на обратном пути смогу чем-нибудь посодействовать.
Гиббон и его товарищи, похоже, смирились с поражением.
— И никакие уговоры не убедят тебя задержаться? — спросил примат, безуспешно перебирая струны гитары. — Сегодняшний вечер пробудил много воспоминаний. Сегодня мы снова были творцами и властелинами музыки.