Чародей с гитарой
Шрифт:
– И что же тебя взволновало? – с пылом спросил он.
– То, что нас преследуют уже несколько минут. – Удивленный Джон-Том начал поворачиваться, когда в бок его впился острый локоть.
– Не смотри на них, идиот! – Он заставил себя глядеть прямо вперед. – По-моему, их шестеро или семеро.
– Может быть, тоже собрались развлечься, – с надеждой проговорил молодой человек.
– Едва ли. Тогда они не стали бы идти за нами, свернули бы на другую улицу… Подошли бы поближе. А такой постоянный разрыв между нами не сулит ничего хорошего.
– Что же делать? –
– Придется идти в первую же таверну. Если они задумали злое, то не посмеют осуществить свои намерения на глазах свидетелей.
– На это трудно рассчитывать. А может быть, Пог слетает? Пусть посмотрит, прежде чем мы начнем делать выводы, – предложил Джон-Том. – Во всяком случае, он их сосчитает и выяснит, чем они вооружены.
Талея с одобрением поглядела на него.
– Вот это уже лучше. Чем подозрительнее ты станешь, Джон-Том, тем дольше проживешь на свете. – Пог! Пог?! – Остальные, любопытствуя, повернулись к Талее.
– Пог! Ах ты, никчемный паразит, летучий кусок дерьма, какого черта…
– Потише, сестричка! – Мыш затрепетал крылышками перед ними. – У меня для дебя есть плохие новости.
– Знаю уже, – бросила Талея.
С озадаченным видом он висел футах в двух над ними.
– Уже знаешь? Но откуда? Я же залетал вперед, подому чдо скучно стало, а од сюда еще не видно…
– Секундочку… секундочку, – пробормотал Джон-Том. – Вперед? Но мы-то имели в виду тех, кто увязался за нами… – И он ткнул пальцем назад.
– Эти еще далеко! – объявил странный голос.
– Ух… Щас гляну. – Пог ракетой взлетел вверх, исчезнув во тьме среди карнизов и башенок.
Джон-Том поспешно оглядел улицу. Ближайшая открытая дверь, из которой доносились музыка и смех, была не менее чем в половине квартала от них. По бокам виднелось лишь два входа – за одним было нагромождение лестницы, другой был заложен железными засовами и заперт.
Более никого на улице не было – ни единого гуляки… Тем более городской полиции.
Впереди их ожидало с дюжину тяжеловооруженных людей, по большей части наделенных длинными жидкими волосами и тощими физиономиями. В руках у них были дубинки, булавы, шестоперы и болас – в довольно впечатляющем разнообразии. Джон-Тому даже и в голову не пришло, что ничего действительно убийственного – ножей, копий или мечей – при них не было.
Люди полукругом перекрыли дорогу. Джон-Том еще раз изучил узкий вход, который скорее походил на ловушку, чем на путь к спасению.
Две трети нападающих были мужского пола, остальные принадлежали к числу дам. Ни одной приятной физиономии или хотя бы хорошо одетой фигуры. Ростом все были примерно с Талею. Даже Каз был повыше многих. Все внимание свое ночные тати обращали на Джон-Тома и Флор – их рассматривали с нескрываемым интересом.
– Мы бы хотели, чтобы вы пошли с нами, – объявил рослый крепкий блондин, державшийся посередине. Борода его, сливаясь с вислыми усами, словно врастала в грудь. Волос было столько, что Джон-Том даже усомнился – человек перед ним или кто-либо из мохнатых.
И тут необычная однородность группы дошла до его сознания. До сих пор в любой компании
Он оглянулся назад. Увязавшаяся следом группа также рассредоточилась, перекрывая пути к отступлению, и все они были людьми. Аналогичным было и вооружение.
– Очень приятно, – ответил на приглашение Каз, – однако у нас есть собственные планы. – Говорил он от лица всех своих спутников. Джон-Том небрежно перебросил дуару за спину и взял в руки посох.
– Прошу прощения, но мы настаиваем.
– Не сомневаюсь, – усмехнулась Флор. – Настаиваете и гоните всякую дрянь, набрались небось.
Тонкая игра слов явно не дошла до ее собеседника, лишь заморгавшего в ответ. Обе группы начали окружать путешественников, обступая их с обеих сторон.
С легким лязгом в руке Талеи объявился клинок.
– Любой хорек, который посмеет прикоснуться ко мне, может считать себя покойником.
В неярком свете масляных фонарей она показалась Джон-Тому очаровательнее, чем когда-либо. Но и Флорес Кинтера тоже.
Она застыла в позе амазонки, выставив вперед кистень и короткий меч. На зубчатом стальном лезвии поигрывал свет.
– Ovejas у putas! [31] Подходите и берите нас, если сумеете.
– Дамы, дамы! – укоризненно запротестовал Каз, обнаружив за собственной спиной помеху дипломатическим усилиям. – Для всех нас будет лучше, сэр, если… Простите.
31
Бараны и суки! (исп.)
Он поглядел на Талею и Флор, не потеряв при этом из виду своих противников. Один из них прыгнул вперед и попытался оглушить кролика короткой дубинкой. С громкими извинениями Каз отпрыгнул в сторону и выставил вперед ногу сорок четвертого размера. Обидчик упал.
– Кошмарная неловкость, – пробормотал Каз. Впрочем, извинения потонули в грохоте, с которым путешественников атаковали обе обступившие их группы.
Узкая улица облегчала оборону. Подвергшиеся нападению сошлись кружком – спина к спине – и отбивались от супостатов, отчаянно бросавшихся на мечи и ножи. Вокруг Джон-Тома мелькало оружие, слышались крики, начинало припахивать потом. Каждый раз, когда посох-дубинка находил одним концом ногу или незащищенную физиономию, дуара подскакивала и хлопала его по спине.
Он подумал, что мог бы отпугнуть нападающих небольшим волшебством, и выругал себя за то, что не подумал об этом сразу. Но теперь было уже не до песен; нападавшие не давали ему возможности даже перекинуть дуару на живот.
Трое из них без всякого успеха пытались пробить оборону Джон-Тома. Он отгонял их своей дубинкой. Скользнув под посох, один из них замахнулся булавой. Джон-Том, как его учили, нажал на середину посоха и описал концом его короткую дугу. Подпружиненный наконечник черканул по бедрам личности с булавой. Ухватившись за ноги, человек взвыл и рухнул.