Чародей. Часть первая
Шрифт:
– Зачем нам обсерватория? – спросил тогда удивленный царь.
– Чтобы понять скоротечность нашей жизни, наших дел… и вообще отпущенного нам времени…
– Но об этом ли нам сейчас думать и говорить?.. Необъятное небо лишь отвлекает от дел.
– Нисколько, государь… Когда смотришь на звездное небо, понимаешь глубже крупицу времени… В эту бездну смотрели наши предшественники… и будут смотреть потомки… Небо несет глубокое желание к познанию…
– Понимаю знания военного дела или умение построить могучий корабль,
– В них самое главное в познании.
– Что же главное? – уже почти смеялся Петр.
– Наше воображение… Оно может сделать практически все… Даже перенести нас на одну из звезд, куда только что пришел взгляд, например, Платона или всесильного египетского фараона…
– Как это – пришел взгляд? – резко буркнул Петр.
– Время позволило… Как ни загадочно звучит, но прошлое интересно подобным энтузиазмом и надеждами… о чем думаем мы сегодня… Все почерпнуто из прошлого… Именно поэтому мы еще мало чего реально знаем и понимаем… Небо – это и карта, и математика… и тайна… Вспомни, государь, разговор с Ньютоном в Лондоне…
– Да… умел он увлечь… Дай, гляну в твою трубу…
Особенно запомнились беседы с Петром о Боге. Они поражали искренностью познания молодого царя и заставляли глубже проникнуться доверием и признательностью к этому наделенному огромной властью пытливому человеку. В голове сразу всплыла сцена посещения Новгорода, когда царь зашел с ним в соборную Софийскую церковь, открыл раку святого архиепископа Никиты и, словно любознательный ребенок, развел кости мощей, удивляясь их подвижности, будто живыми:
– Отчего это происходит, что сгибы костей так движутся, как у живого, и не разрушаются… и лицо, будто только скончавшегося? – царь посмотрел прямо в глаза, – Что скажешь?
– Не знаю… а ведаю только, что Бог всемогущ и премудр… Хотя отношу это и к климату, и к свойству земли, где погребено… бальзамированию тела и воздержанию при жизни…
Будучи в изумлении от увиденного чуда, Петр тут же возбужденно отвечал:
– Сему-то верю и я, но вижу, что светские науки далеко еще отстают от таинственного познания величества Творца, которого молю вразумить меня по духу… Телесное так привязано к плотскому, но скрыто от разума…
Пожилой исследователь не заметил, как дверь в лабораторию тихо отворилась, и вошел полный сил, стройный мужчина с ярким проникновенным взглядом.
– Доброе утро, Яков Вилимович, – вошедший смотрел от двери кабинета на склонившегося над столом человека.
– А… Питер, добрый день, проходи… – отозвался ученый. Его сосредоточенный взгляд говорил, что он был еще где-то на просторах увлекшей его мысли, – Я рад твоему интересу к моим опытам…
– Я узнал, что вы в Москве и решил повидать… и даже поговорить о личном… – объяснил молодой человек, подходя ближе к исследователю.
– Слушаю тебя, дорогой Питер…
– Вы мне, как батюшка,
Моложавый пожилой человек ласково посмотрел на него. Его суховатое лицо и приятный прищур глаз говорили, что он искренне рад появлению дальнего родственника и племянника:
– Не столь важно, дорогой, как о тебе думают другие… А, вот то, что ты говоришь, не кривя душою, мне очень приятно… Пожилых людей трудно понять молодым… и тем более оценить… Время неумолимо… Человек испытывает истинную радость лишь в поиске преодоления…
– Вы так говорите, дядюшка, что не понятно радуетесь вы или печалитесь…
– Вот-вот. Ты правильно подметил… Я и сам это точно не знаю, и мне тоже сложно объяснить…
– В который раз, не очень понимая вас, – опустил голову молодой мужчина и, после краткого молчания, продолжил:
– Мне также удивительно, что вы всячески препятствуете моему возвращению в Шотландию, хотя полученное там наследство благосклонно к продолжению моей жизни на родине…
– Странно другое… что тебе не полюбилась Россия…
– А почему собственно, она должна мне нравиться?.. Здесь все так дико, малопонятно, – Питер смотрел доверительно открыто и продолжал: – Однажды один из русских зашел ко мне в дом по делам, оглядел всю комнату в поисках иконы и, не найдя ее, спросил: «Где твой Бог?..» «На небе!» – отвечаю… После этого русский офицер опустил глаза и, передав сообщения, с недоверием быстро вышел.
– Надо было повесить дома изображение какого-нибудь святого…
– Не понимаю зачем?.. У лютеранина Бог в сердце… Неужели вы чувствуете иное?
– Раз уж ты служишь в России – будь любезен придерживаться здешних традиций…
– Но я не видел и у вас в доме иконы, – робко заметил молодой человек.
– У меня в доме портрет царя – императора… Хотя и моя икона в сердце… немного задумался пожилой человек и пояснил: – Как и ты, я лютеранин, но… понимаю эту страну глубоко всей душою… и очень ее люблю. Ведь и ты без малого уже более десяти лет тут на службе… А, я здесь родился… провел свое детство и юность… и убеждаюсь, что Всевышний дает рождение в определенном месте не случайно… особенно мужчине…
– Почему именно мужчине?
– Потому как именно он призван на этот свет для того, чтобы своей волей изменить что-то в этом мире…
– А что же женщины?.. Ваша жена… и ушедшие дочери… что же они не могли привнести в этот мир?
– Женщины… настоящие… они обожествлены покоем окружающих и любящих мужчин… они живут помыслами самой Вселенной… Как сама прекрасная природа, женщины несут умиротворение и спокойствие в нашу жизнь… Без этого рядом невозможно уверенно творить…
Пожилой человек посмотрел в сторону: