Чародей. Часть первая
Шрифт:
– Всевышний не дал мне наследника… Вот, только рядом с тобой я понимаю, как важно в пожилом возрасте иметь близкого по духу продолжателя начатого… Да и Марфа Андреевна, приняла тебя, как родного сына.
– Я знаю ее искреннее сердце… – опустил голову Питер, а пожилой родственник продолжил мысль:
– Каждый человек неповторим… Это мир необъятный… Каждый миг откладывает в нас частицу бытия… оно западает в душу до поры до времени… А потом, как огонь, вспыхивает неожиданно от якобы случайной искры…
– Опять загадками говорите, дядюшка.
– Нисколько… Человек не
Молодой человек, в свою очередь, опустил голову и безнадежно молчал. Потом вдруг твердо посмотрел на родственника:
– Я решился убедительно просить вас, способствовать моей отставке и отпустить на родину… Не обессудьте, но думаю, что так будет для меня лучше…
– Подумай хорошенько, Питер, что ты будешь делать там?.. Спокойно проживать состояние, стареть, ограждая себя от трудностей?
Пожилой человек невольно глубоко вздохнул:
– Я намеренно сказал тебе, что смысл нашего существования окружен неизведанной тайной… Полагаю, одной из разгадок этого в том, что поиск спокойствия и благосостояния – глубокое заблуждение… Оно противоречит заложенному в нас духу… Хотя преодоление этого заблуждения дается… не просто…
– Но вы же не будете отрицать, что окружены достатком и этим самым благосостоянием…
Старик опять глубокомысленно улыбнулся:
– Это так… но в твои годы мои мысли были далеки от стремления к благополучию… Тогда влекли реальные поиски победы и будущая радость новых надежд… Не будь тогда этого… жизнь моя была бы не такой интересной… Да и сегодня, когда мои взгляды и размышления о человеке, его личности… намного расширились… в этом я вижу свое богатство…
– Не очень понимаю. По мне, в этой стране все будет так же.
– Нет, дорогой Питер, Россия только кажется дикой и суровой, но это обманчивое мнение… в этой стране скрыты истинные свободы и глубокая нравственность…
– Почему у вас такое мнение?
– Здесь все располагает к праведному проявлению воли, тут есть чистота и свежесть мысли, неисчерпаемые ресурсы, талантливый своенравный народ и главное – неиссякаемый потенциал здорового созерцания природы… Это не скажешь одними словами…
– Но я решил ехать, дядюшка, – настоятельно повторил молодой человек.
– Ну, раз решил… Я не могу препятствовать… Это твоя жизнь.
Он улыбнулся:
– Ты же по крови – непокорный шотландец, – задумчиво произнес пожилой человек. Яков Вилимович вспомнил, что и сам он прямой потомок шотландского престола, и его прославленные предки намеренно бежали из Бретани от террора.
Старик миролюбиво посмотрел на племянника:
– Хорошо, собирайся… Жаль, что написать рекомендательное письмо некому… Ньютона уж нет… Лейбниц, как и многие, часто работает в России… – завершил он не очень понятный для молодого человека разговор.
После того, как окрыленный согласием Питер вышел, Яков Вилимович с горечью осознал, как тяжело ему без своих прекрасных и нежных дочерей, ушедших в мир иной в младенческом возрасте. Они с
И вот теперь внучатый двоюродный племянник Питер Генри Брюс разрушил последние мечты семейной теплоты и продолжения надежд и чаяний. Яков Вилимович опекал племянника и знал, что Питер уже несколько месяцев добивался отставки с русской службы, но всякий раз принимал мягкие уговоры – оглядеться и подождать. Недавно пришло известие, что ему досталось наследство в Шотландии, и это обстоятельство окончательно склонило молодого человека к отъезду на историческую родину.
Привыкший после принятия решения покоряться воле судьбы, генерал больше не стал противиться желанию Питера и даже распорядился передать ему свою карету, запряженную шестеркой лучших лошадей из собственной конюшни.
Через месяц Питер выехал в Шотландию. Перед тем как внучатый племянник поцеловал деда и сел в дорожную карету, он услышал вслед:
– У тебя прекрасное вселяющее веру и надежду имя. Ты не раз еще вспомнишь Россию, дорогой Питер, с ее необыкновенно свежими и здоровыми помыслами, хлебосольными и одновременно жесткими нравами.
Он как-то по-своему понимал Питера и то, что тот не проникся к дорогой ему стране, относил исключительно на свой счет.
Несмотря на нахлынувшую печаль после прощания, Яков Вилимович внутренне напрягся и теперь уже понимал окончательно, что впереди только скромная напряженная творческая работа в уединении.
«Самое прекрасное в жизни – поиски неведомого… – подумал он, ощущая свежий прилив сил. – И не все зависит от сознания и логики… Внутри каждого заложено скрытое и волнующее провидение…»
Именно тогда он ясно почувствовал, что его жизнь всего лишь период времени, и не случайно на своем гербе он четко и ясно начертал: «Fuimus» – «Мы были».
Фамильный герб Брюсов
Часть первая
ЕДИНСТВО И ВЕРА В ЦАРЯ-РЕФОРМАТОРА
Яков Вилимович вспомнил свою светлую и, казалось даже, направляемую кем-то сверху юность, когда, как и его отец, вместе со старшим братом он с воодушевлением поступил на российскую военную службу.
Сейчас, погрузившись в воспоминания, он отчетливо осознавал, что период взросления зависит не только от способностей и воспитания. Сам механизм природной физики изменения и наполнения тела силой совершенно независимо участвует в осознании себя в этом мире. Многие поступки, душевные порывы и проявление воли совершенно не случайны и непременно несут заряд энергии на последующую жизнь. Каждое мгновение времени определяет не очень ясное понимание и осознание себя в бытие современности.
Теперь по истечению времени каждую бывшую когда-то рядом личность он представлял, как появление новой искры во времени, которая в порыве огромного желания может зажечь яркий костер своего влияния на окружающий мир.