Чародейка. Власть в наследство.
Шрифт:
Наконец Владетельница мрачно поговорила:
— Я вижу, вы действительно покорны и не покушаетесь на мою власть и мои права, и все происшедшее не более чем случайность… и вы хотите ее исправить. Я права? — повысила она тон.
— Да! — выдохнула толпа на таком едином дыхании, что Къяре показалось, что это сказал один человек, но огромных размеров.
— Значит так, — продолжила она, — охотиться на фавна запрещаю, чего бы он не творил… Можете лишь в экстренном случае пожаловаться мне, отправив письмо с посыльным. Потом каждое утро, пока в селении будут фрукты
Владетельница помолчала немного, а потом тихо, но с такой угрозой в голосе, что кровь стыла в жилах, добавила:
— И еще… если у меня хоть раз снова появиться повод заподозрить ваше поселение в неуважении к моей власти, вы все пожалеете, что на свет родились… Всё!
Она взмахнула рукой и, шагнув в появившуюся перед ней арку, исчезла. Коленопреклоненные жители еще долго боялись даже пошевелиться, а Росос оторвать голову от земли.
На следующий день Къяра появилась на полянке за водопадом и увидела миленькую девушку сидевшую рядом с корзиной фруктов. Глаза ее были красными от слез, и она хлюпала носом. Заметив ее, девушка испуганно вскрикнула и повалилась на колени.
— Здравствуйте в веках, Владетельница, — сдавленным шепотом проговорила она, уткнувшись лицом в траву.
— Голову подними, — Къяра с любопытством посмотрела на девушку, — Кто ты и что здесь делаешь?
— Я Мира, дочь старейшины, — пробормотала девушка, приподнимая голову, но все еще не осмеливаясь поднять глаза на Владетельницу, — отец прислал меня сюда с фруктами для фавна.
— Принесла и иди. Что ты тут сидишь?
— Это я… — девушка всхлипнула, — я заманила его в яму… Отец велел мне там стоять… А сейчас он сказал, чтобы я дождалась его, извинилась… и… — девушка расплакалась совсем и снова уткнулась лицом в траву, — и была… была мила с ним и все его желания выполнила…
— Ты боишься его? — усмехнулась Къяра.
— Да… он такой страшный и уродливый… но отец прибьет меня, если я не исполню его волю.
— Иди домой, в таком виде фавн тебя, пожалуй, сам испугается… Отцу скажи, что он уже простил тебя.
— А завтра? — Мира приподняла голову и вопросительно посмотрела на Владетельницу.
— Что завтра?
— Отец сказал, что я постоянно буду ему фрукты носить.
— Он не обидит тебя, Мира… не волнуйся. И не коснется если сама не позволишь. Но ему будет приятно, если ты завтра дождешься его и ласково с ним поговоришь. Это ты можешь сделать без слез и рыданий?
— Поговорить могу… а он, правда, не будет меня трогать?
— Он может лишь попросить тебя об этом, но ты в праве отказать ему. Он не обидится. Только грубостей не говори ему, ладно?
— Я не буду… не буду говорить ему никаких грубостей… обещаю, — Мира усиленно закивала головой, — А он точно не обидится, если я каждый раз буду говорить: «нет»? Отец запретил мне обижать его и отказывать ему.
— Не обидится, он добрый… А
— А если он проверит?
— Скажи, фавн запретил за ним следить, узнает, мне нажалуется. И еще не рассказывай никому о нашем разговоре, сделаешь только себе хуже. Всё. Иди.
— Благодарю, Владетельница. Я клянусь, что никому ничего не скажу, — девушка клятвенно подняла руку, потом поспешно поднялась и побежала через полянку в сторону поселения.
Къяра усмехнулась, покачала головой и подняла корзину. Она была большая, и в ней были только отборные яблоки, персики и груши. С корзиной вместе Къяра подошла к входу в пещеру, нагнулась и осторожно сквозь небольшой вход пролезла внутрь. В длинном полутемном коридоре она поставила корзину на пол и тихо позвала:
— Иди сюда, нечего прятаться.
Лишь молчание сырого коридора было ей ответом.
— Не надейся, искать не буду. Не выйдешь сам, через пять минут уйду, и ты не получишь ни лечения, ни фруктов.
— Я уже спешу к тебе, я тороплюсь изо всех сил… не сердись, — в коридоре послышалось шуршание, и от совершенно ровной стены отделилась фигура, хромающего и приволакивающего одну ногу, фавна, — я же не могу быстро…
Он доковылял до Къяры, сел рядом и, заглядывая ей в глаза заискивающе спросил, — Ты мне принесла фрукты? Взять можно?
— Можно. Только это не я принесла, а местные жители. Девчушка, что тебе у ямы вчера понравилась, их принесла.
Фавн схватил персик и, жадно кусая, так что сок тек по подбородку, с набитым ртом спросил: — А где она?
— Ушла. Завтра придет, и дальше приходить будет, если пообещаешь сейчас мне не обижать ее, и даже не касаться без ее на то разрешения.
— Так она не разрешит, — фавн даже жевать перестал, и его мордочка жалобно сморщилась, — мне бы только коснуться, я не обижу ее.
— Будешь с ней ласков и не будешь пугать ее, месяца через два привыкнет к тебе, и сама разрешит ее коснуться.
— Не разрешит, никогда не разрешит, — фавн грустно покачал головой, — они все боятся меня и призирают.
— В любом случае ты пообещаешь мне, ее не касаться без ее разрешения, иначе она приходить не будет!
— Хорошо, я обещаю, — фавн поднял мохнатую руку, — Куда деваться раз ты такая злая.
— Вот и молодец. Только ты ошибаешься, думая, что никогда не разрешит. Если увидит, что тебя не стоит бояться, разрешит, и даже возможно подружится с тобой.
— Ты шутишь… никто с фавнами не дружит… одно слово «фавн» вызывает у всех отвращение. С нами только маги общаются, да и то своеобразно: ловят и в цепях, в подвалах держат.
— Я разве поймала тебя и держу в цепях?
— Нет, пока нет… и я никак не могу понять: почему? — произнес фавн с набитым ртом, принимаясь за следующий персик, — Наверное, потом посадишь, как фрукты доем, так и посадишь…
— Ты поэтому утром выходить боялся? Думал, что я с цепями пришла?
— Угу, — кивнул фавн, запихивая в рот грушу, — Но если так кормить будешь, я и на цепи готов посидеть…