Чародейка
Шрифт:
А гора мяса вдруг расхохоталась, причем неожиданно писклявым голосом.
– У сеньора не кровь в жилах, а вода!
– сказал он, продолжая смеяться.
Я было подумал, что может все-таки стоит дать ему в рыло, но что-то удержало меня. В этой стране я повидал немало крутых «десперадос», но в этом было что-то особенное. Здесь мог помочь только револьвер, а как раз его-то у меня и не было.
Зато Мира одарила толстого таким взглядом, что ей позавидовала бы сама Медуза Горгона.
– Иди
Громила сразу перестал ржать и, казалось, все стихло в окрестностях.
– У сеньориты длинный язык. Его можно укоротить.
Ну и видик был у него при этом!
– Отойди с солнцепека, сосиска, - скомандовала Мира.
– А то перегреешь себе нарост, который называешь головой. И мотай отсюда, ну! На старт, внимание, марш!
Толстая лапа мексиканца полезла за пазуху. Надо понимать, за своим арсеналом.
– Мы уже уезжаем, мистер. Все в порядке, - поспешно заверил я его.
Но он не обратил на меня ни малейшего внимания. Он даже не двигался, а замер, как глыба гранита, поблескивая только глазами.
Я обернулся. Мира сидела, положив руки на стол. Между рук у нее извивалась маленькая зеленая змея. Она бросалась в разные стороны, готовая вцепится в первое, что попадется.
Я похолодел. Мира вдруг накрыла змею рукой. Потом подняла ладонь - змея исчезла, а Мира улыбнулась толстому, как старому знакомому.
Видели бы вы его рожу! Всю самоуверенность как рукой сняло Он потряс головой, прикрыл рукой глаза и только после этого взял себя в руки.
– Ты что, не слышал, что я тебе сказала? Уматывай отсюда!
Появился тощий мексиканец и что-то прошептал на ухо толстому, ткнув пальцем на дорогу.
– Мы еще встретимся, - заявил громила.
– Особенно с сеньоритой. У нее слишком длинный язык. Я его отрежу и подарю сеньору вместо галстука.
Он повернулся и исчез за дверью. На дороге выросло облако пыли.
Я расстегнул воротник.
– Ты слышала насчет галстука? На комика он мало похож.
– Брось, - она надела шляпу.
– Он труслив, как заяц.
– Я знаю. И такой же симпатичный. Ну, пожалуй, и нам пора. Не нравится мне что-то это облако пыли на дороге.
Но едва мы подошли к машине, как подскакал целый отряд солдат. Офицер соскочил с коня и подошел к нам. Глаза его блестели азартом погони.
– Здравствуйте, - сказал я и по привычке полез за документами.
Но его не интересовали документы. Он спросил, не видели ли мы огромного толстого человека.
Мира открыла было рот, но я толкнул ее локтем и ответил, что не видели.
Офицер сплюнул и выругался.
– Говорят, он был здесь пять минут назад.
– Да кто он такой?
– спросил я.
Но офицер уже вскочил на лошадь, а я, не теряя времени, втолкнул Миру в машину,
– Поехали!
– Почему ты не сказал ему?
– спросила Мира, когда я выруливал на дорогу.
– Испугался?
– Не в этом дело. Я был в этой стране достаточно долго, чтобы понять, что здесь лучше помалкивать и не лезть в чужие дела.
Мира неожиданно рассмеялась.
– Видел его личико, когда я делала трюк со змеей?
– Видел. И слышал, что он потом сказал насчет языка и галстука.
– Подумаешь, нашел чем напугать.
– Такой малыш запросто может это сделать, для него это раз плюнуть.
– В следующий раз, если мы встретимся, я решил, что сначала застрелю его, а потом извинюсь.
Это, казалось, шокировало ее, и остаток пути мы проделали молча.
Богль сидел на веранде и пил пиво.
– Где это вы были? Док уже переволновался, думал, что вы сбежали.
– Здравствуй, Самуэль, - вежливо сказала Мира.
– Пересядь в тень, сынок. Так мне будет спокойнее за тебя.
Когда она вошла в отель, он нахмурился и повернулся ко
мне.
– Ох, договорится она когда-нибудь. Вот и снимай после этого блондинок. А ведь обычно они такие ласковые. Вот к примеру, моя последняя такие ласковые слова мне говорила, ты бы удивился, если бы слышал.
Я и без этого был удивлен, что у Богля такая склонность к сентиментализму.
– Где док?
– я решил сменить тему.
– Ужинает. Я тоже думаю пойти.
– Ну так пошли вместе.
– Не-е, - задумчиво протянул Богль.
– Я лучше буду есть один, чем с этой. Лучше я подожду и потом поем один.
– Как хочешь.
В это время на веранду поднялся маленький индейский мальчишка, чумазый, в грязной, когда-то белой рубахе и рваных штанах. Он нес небольшой деревянный ящик и оценивающе разглядывал Богля. Тот самодовольно ухмыльнулся ему.
– Привет, сынок. Пришел поговорить со старым дядей Сэмом?
Мальчишка молча смотрел на него, перебирая ногами.
– Люблю детей, - сказал мне Богль, ковыряясь в зубах.
– И этот неплох, да?
Мальчишка подошел ближе.
– Чистить, Джонни?
– спросил он с надеждой.
– Не бойся, иди сюда.
– Ну-ка расскажи что-нибудь дяде Сэму.
– Чистить, Джонни?
– снова спросил мальчишка.
– Что чистить?
– озадачился Богль.
– Да ботинки он хочет тебе почистить, - усмехнулся я.
– Жаль. А я думал, что ему скучно и одиноко, хотел утешить.
– Чистить, Джонни?
– Утомил ты меня, - вздохнул Богль.
– Ну чисти, черт с тобой.
Мальчишка поспешно бросился заворачивать штанины Богля.
– Ладно, я пошел ужинать, - сказал я.