Чароплет
Шрифт:
Сайрус прицепил вуаль.
— Не знаю. Но Дейдре не ошиблась насчет меня — я действительно о происходящем в Авиле понятия не имел. Так что можешь убрать свою треклятую удавку. — Он похлопал по груди. — Теперь мы в одной лодке.
— Да? — Франческа скатала еще лепешку. — И давно ли?
Откусив очередной кусок, она посмотрела прямо в карие глаза Сайруса. Как же мешает эта его неизменная вуаль — поди пойми, хмурится он, улыбается или ухмыляется.
— Я иерофант и остроземец, — начал Сайрус, выдержав взгляд Франчески. — Разве я могу остаться в
Франческа не сомневалась в его искренности, и все же… Что-то он недоговаривает.
— В каком смысле «как и я»?
— Дейдре сказала, что я понадобился Тайфону как прикрытие? Как не подозревающий о происходящем?
Франческа кивнула.
— Она имела в виду зреющий в городе бунт, о котором я действительно ни сном ни духом. Это сейчас я состою небесным дозорным при канонистке Кейле, но ведь последние три года я служил под началом капитанов, назначаемых Небесным двором. Нигде, ни в Остродеревье, ни в королевском флоте, я не слышал, что Кейла собирается восстать. Так зачем прикрываться иерофантом-роялистом, преданным Селесте, у которого даже мысли не возникает о нависшей над городом угрозе? Что это за прикрытие такое?
Франческа наконец поняла, к чему он ведет.
— Как истый монотеист, ты должен усыпить подозрения других монотеистов, — подытожила она и отпила из кружки. Вода оказалась холодной и вкусной. — Политическая дымовая завеса.
— Именно. — Сайрус рассеянно коснулся ее руки. Франческа отодвинулась. Сайрус, опомнившись, убрал руку. — Но… перейдя дорогу политеистам, я рискую оказаться их мишенью и первой жертвой грядущей гражданской войны. Если не проявлю осторожность.
— Прелестно, — хмыкнула Франческа и положила лепешку. — Дай угадаю, значит, теперь ты хочешь метнуться к вышестоящим верноподданным Селесты и выложить им свои подозрения?
Сайрус покачал головой.
— Я не могу выдвигать обвинения без доказательств. Поэтому и говорю, что, как и ты, увяз по уши. Мой долг — выяснить, что здесь происходит, и доложить Небесному двору, чтобы…
— Не упустить удачную возможность выслужиться и стать капитаном, — усмехнулась Франческа.
— Что? — недоуменно заморгал Сайрус.
— Ты ведь сам рассказывал, какая у вас суровая конкуренция. Что кораблей мало, а капитаны живут долго… Без связей при Небесном дворе или особых заслуг кандидат в капитаны может своего корабля сто лет ждать. Но если ты, — она подбавила официоза в голос, — представишь Небесному двору доказательства назревающего бунта, то мгновенно окажешься на особом счету.
Сайрус скрестил руки на груди.
— Такие мысли у меня тоже мелькали, не скрою. Но главное сейчас не это.
— Разумеется. Ты просто хочешь сделать правильный выбор, — подмигнула Франческа. — А кто, скажи на милость, хочет сделать неправильный? Но объединиться со мной ты решил вовсе не поэтому. Пламя небесное, Сайрус, тебе просто некуда от меня деться, поскольку я держу на крючке твое сердце. Назови мне хоть один более весомый повод
— Досадить тебе своим присутствием, — глухо буркнул он.
— Так и знала! — от души рассмеялась Франческа.
— Значит, мы все-таки заодно? Или ты…
— Ш-ш-ш, — шикнула Франческа, хватая его за руку. — Помолчи.
— Что такое?
Франческа почувствовала, как натягиваются канатами мускулы под зеленой мантией.
— Я не… Мне показалось… — Сформулировать, что именно ей показалось, Франческа не могла. Неясное золотое свечение? Но для заклинания оно слишком слабое. Если только…
Поднявшись, она обернулась к двери. В темном коридоре стояли двое — мужчина и женщина в черных мантиях.
Они умудрились приблизиться к кают-компании абсолютно бесшумно, не выдавая себя ни малейшим движением. И никаких проблесков чар Франческа не заметила. Если бы они хотели пошпионить, прикрылись бы субтекстом.
— Здравствуйте, магистры, — скованно приветствовала она вошедших.
Сайрус проскреб по полу ножками отодвигаемого стула.
— Клирик Франческа де Вега? — осведомилась женщина.
— Да.
— До нас дошли вести из города. Афазия прекратилась. Никто не знает, откуда она взялась и что ее вызвало. Мы прибыли на только что пришвартовавшейся «Королевской пике». Можно к вам?
— Прошу, — нейтральным голосом ответила Франческа.
Гости почти синхронно шагнули в кают-компанию. Женщина оказалась высокой, стройной, с оливковой кожей и тонкими чертами лица. Длинные собранные в хвост волосы, даже в полумраке мерцающие, словно снег, унизывало несколько серебряных колец с бирюзой — традиционное украшение вердантских аристократок.
Мужчина был редкостным красавцем ей под стать — большие глаза, выразительные скулы, кожа цвета обжаренных кофейных зерен и каскад свитых блестящими шнурами волос.
Только теперь Франческа заметила, что гостья не отнимает руки от плеча своего спутника, а глаза ее напоминают оттенком отбеленную бумагу. Вот откуда слаженность движений.
В годы учебы в Астрофеле Франческе не раз попадались чарословы, ослепшие от чтения бесчисленных магических текстов, — потеря обычного зрения компенсировалась у них обостренным восприятием чарословских рун. Но слепота, как правило, настигала совсем уж дряхлых старцев, живущих на свете не первую сотню лет, убеленных сединами, согбенных, тогда как вошедшая в кают-компанию женщина держалась прямо, и морщин у нее почти не было, а двигалась она с грацией юной нимфы.
Загадку разрешила блеснувшая на черной мантии нашивка в виде серебряной восьмиконечной звезды на красном поле. Такой знак носили только деканы Астрофела, а значит, Франческа напрасно удивлялась молочному туману в глазах обладательницы гладкой, почти юной кожи: на должность астрофельского декана попадали только самые могущественные чарословы, старившиеся крайне медленно.
— Давайте сядем, — предложила гостья, нащупывая стул и опускаясь на сиденье.
Франческа с Сайрусом молча последовали ее примеру.