Чары кинжала (Дэверри - 1)
Шрифт:
– Так-то лучше, - заметил Регор.
– Ты думаешь, она ушла навечно, да? Быть оторванной от жизни навсегда - и это ей, девочке, которая любила жизнь так сильно...
– А как я еще могу думать?
– Я расскажу тебе правду вместо домыслов. Это великая тайна двеомера. То, о чем ты не должен рассказывать ни одному человеку, если он не спросит тебя об этом напрямик. И тот, кто действительно не относит себя к знающим двеомер, никогда об этом не спросит. Секрет этот состоит в том, что все, и мужчины, и женщины, проживают не одну, а много жизней, снова и снова, раньше и позже, между этим миром и другими мирами. А тогда что это такое - смерть, мальчик?
– Я никогда не думал, что ты способен обманывать меня. Ты думаешь, кто я? Дитя, которое не может пережить горя без заманчивых сказок, скрашивающих тоску?
– Это не сказки. И скоро, когда ты разовьешь свои возможности, ты столкнешься с вещами, которые убедят тебя, что это - правда. А до того полагайся на меня.
Невин сомневался, но он точно знал, что Регор никогда не будет говорить неправды о двеомере.
– И несмотря ни на что, - продолжал учитель, - она умерла для того, другого, мира, и будет рождена снова, в этом. Я не могу знать, пересекутся ли ваши пути снова. Это им, великим владыкам Судьбы, решать, а не мне и не тебе. Ты еще продолжаешь сомневаться в моих словах?
– Я верю своему учителю.
– Вот и хорошо.
– Регор устало вздохнул.
– Так как люди верят в горькое легче, чем в сладкое, я расскажу тебе еще кое-что. Если ты снова встретишь ее - то ли в этой жизни, то ли в следующей, - помни, ты перед ней великий должник. Ты обманул ее, мальчик. Я был почти готов выгнать тебя, но это означало бы, что и я не сдержал слова. Если ты намерен искупить свою вину, твоя ноша станет легче. Конечно, приятнее всего было бы сказать тебе, что вы встретитесь вновь. Но подумай, в чем твой долг перед ней? Мальчишка, ты еще плохо знаешь ее. Ты думаешь о ней как о драгоценном камне, породистой лошади, прекрасной женщине, как будто все это ожидает тебя в качестве приза. Но под этим обличьем, этой проклятой красотой скрывается женщина, которая сильнее, чем ты, стремится к двеомеру. Как ты думаешь, почему я брожу вокруг, держа под наблюдением клан Ястреба? Как она может познать таинства двеомера, если не через мужчину рядом с собой? Ты думаешь, почему ты влюбился в нее в тот самый момент, когда увидел ее впервые? Ты чувствовал, малыш, не сознавая того, - это она, вы были предназначены Судьбой друг для друга.
– Регор стукнул рукой по столу.
– Но теперь она ушла.
Невин почувствовал стыд и боль, волной захлестнувшие его.
– И скоро она должна будет начать все сначала, - безжалостно продолжал Регор.
– Маленькое, слепое, несмышленое дитя: годы пройдут, прежде чем она научится говорить и держать ложку в руке. Она должна будет повторить весь путь, и это в то время, когда королевство нуждается в каждом знающем двеомер. Глупец! К тому же еще неизвестно, где будешь ты сам. Вот что ты натворил!
Невин не выдержал и заплакал, уронив голову на руки. Регор поспешно поднялся и положил мягкую ладонь ему на плечо.
– Прости меня, мальчик, - сказал Регор, - Давай думать о том, как мы устроим похороны. Не убивайся так. Послушай, ну прости меня.
Еще долго Невин не мог успокоиться. Утром они отнесли тело Бранвен в лес, чтобы предать ее земле. Невин чувствовал смертельную усталость, когда помогал рыть могилу. Он поднял ее на руки в последний раз и бережно опустил в могилу, затем положил рядом все ее драгоценности. Ради другой жизни или нет, он не знал: но он хотел похоронить ее с почестями, как принцессу. Они
– Все кончено, - произнес он.
– Пусть отдыхает.
Невин опустился на колени у основания пирамиды.
– Бранвен, любовь моя, прости, - произнес он, - если мы когда-нибудь встретимся снова, клянусь, все будет по-другому. Я не найду покоя, покуда не искуплю свою вину. Клянусь тебе!
– Замолчи!
– рассердился Регор.
– Ты не знаешь, что обещаешь.
– Я все равно клянусь в этом. Я не успокоюсь, пока не исправлю сделанного.
С ясного неба послышался раскат грома, второй, третий, - сильные глухие удары, гулким эхом прокатившиеся над лесом. Регор отпрянул назад, его лицо побелело.
– Ну вот, - произнес он.
– Великие приняли твою жертву.
После грома вокруг стало невыносимо тихо. Невин поднялся, трясясь как в лихорадке. Регор наклонился и поднял свою лопату.
– Вот так-то, мальчик, - сказал он.
– Клятва есть клятва.
Лес покрылся золотом и багрянцем и задули северные ветры, когда к ним в гости пожаловал гвербрет Мэдок. Невин возвращался из лесу, где он собирал дрова на зиму. Прекрасная черная лошадь со щитом, висевшим у седла, щипала траву перед хижиной. Он бросил вязанку дров и побежал в дом: за столом сидели Мэдок с Регором и пили эль.
– Это мой подмастерье, ваша милость, - представил Регор, - вы, кажется, хотели его видеть.
– Вы приехали убить меня?
– спросил Невин.
– Не будь глупцом, мальчик, - поморщился Мэдок, - я приехал, чтобы предложить Бранвен помощь, но услышал, что теперь уже слишком поздно.
Невин сел и почувствовал, как горе тяжело всколыхнуло его сердце.
– Но как вы нашли меня?
– спросил он.
– Расспрашивал всех подряд. Я пытался в свое время убедить его величество, чтобы он простил тебя. С таким же успехом я мог бы стараться выжать мед из турнепса. Твоя достопочтенная матушка намекнула мне, что ты собираешься изучать двеомер, и потому надеяться было вообще не на что. Потом я поехал к госпоже Роде после убийства Блайна и услышал рассказы слуг о каком-то странном лекаре и его подмастерье. "Ценные сведения", - подумал я, но у меня все никак не было времени, чтобы проверить слухи.
– Несомненно, - промолвил Регор, - гвербрет всегда видит больше, чем другие люди.
Мэдок поморщился, как будто получил пощечину.
– Ну же, ваша милость, я просто неудачно выразился.
– Вы не можете себе представить, как глубоко это ранит меня, - сказал Мэдок.
– Я о Герранте и его проклятой страсти. Я видел это и, как дурак, молчал, надеясь, что я ошибаюсь.
– Если это может послужить утешением, - сказал Регор, - то никто в королевстве вас ни в чем не обвиняет.
– Какое там утешение, если человек сам корит себя. Но в конце концов я услышал, что принц увез ее с собой. Ну, тогда я подумал, что лучшее, что я могу предпринять, - это найти девочку до наступления зимы и устроить все так, чтобы она и ребенок были в тепле.
– Его голос задрожал.
– Но теперь уже слишком поздно. Я никогда не смогу ничего сделать для нее.
Леденящая тишина повисла в комнате.
– Как поживает госпожа Рода?
– спросил наконец Регор.
– Я переживаю за нее, но не осмеливаюсь поехать в крепость.