Чары кинжала
Шрифт:
— Да, с Инисом, этим ублюдочным слизняком! — Браэд уныло глотнул пива. — Действительно, я бы хотел нанять тебя, но, к сожалению, моя казна в таком же плачевном состоянии, как и стены крепости. — Он посмотрел на Глина. — Может, мы наскребем еще хоть что-нибудь?
— Разве что коня. Он всегда сможет продать его в городе.
— Верно, — заухмылялся Браэд. — Или… как насчет капусты? У меня ее полным-полно. Ну же, серебряный кинжал, подумай только, какая это полезная вещь — капуста. Если оставить ее сгнить, то ею можно потом забросать врагов
— Ваша милость! — прервал его Глин.
— Ну ладно, я увлекся, — Браэд сделал еще глоток эля, — но если ты согласен, то мы дадим тебе лошадь, а также поставим на довольствие и тебя, и твоего оруженосца.
— Я согласен, — сказал Каллин, — но это не оруженосец, это моя дочь.
— И правда. — Браэд наклонился поближе. — Ты чтишь своего отца, дитя.
— Больше всех на свете, — ответила Джилл, — кроме короля, конечно, но я его никогда не встречала.
— Прекрасно сказано, — Браэд громко рыгнул. — Какая жалость, что этот гнойный прыщ по имени Инис не имеет такого почтения к королю, как это невинное дитя.
Каллин повернулся, адресуя свой вопрос советнику Глину:
— А в чем причина вражды, любезный господин? Ваши люди сказали мне только, что спор возник из-за леса.
— В общем-то, да, — сказал Глин, задумчиво поглаживая свою бороду. — Вражда длится уже давно, еще с тех пор, когда дед лорда Иниса объявил войну деду их милости. В те дни они сражались за титул тирина и по прочим серьезным поводам, но понемногу все улеглось. Однако, видите ли, лес расположен как раз на границе двух поместий. Это последнее, что осталось решить.
— Инис так думает! — Браэд ударил рукой по столу. — Советник самого верховного короля лично рассматривал это дело и принял мою сторону.
— Ну, ваша милость, — примирительно сказал Глин, — Инис оспаривает только часть решения суда. Он уступил вам деревья.
— Да, но каков мерзавец! Утверждает, будто его свиные права древнее наших!
— Свиные права? — изумленно переспросил Каллин.
— Свиные права, — подтвердил Глин. — Понимаете, по осени крестьяне выпускают в лес свиней, чтобы те лакомились желудями. Но на всех свиней желудей не хватает…
— Так вот, этот высохший ослиный хвост утверждает, что желуди — его, — вмешался Браэд. — Его люди убили одного из моих парней, когда прошлой осенью мы гнали их свиней из леса.
Каллин вздохнул и сделал очень большой глоток эля.
— Папа, мне непонятно, — сказала Джилл. — Неужели человека можно убить из-за свинячьей еды?
— Это вопрос чести! — Браэд стукнул об стол своей кружкой с такой силой, что пиво расплескалось. — Я ни одному человеку не позволю лишить меня того, что мое по праву. Честь клана взывает к мести! Мы будем драться до последнего человека!
— Жаль, что мы не можем вооружить свиней! — заметил Каллин. — Каждый должен сам сражаться за себе пропитание.
— Вот было бы здорово! — воскликнул Браэд, радостно осклабившись. — Надеть на них маленькие шлемы, вместо мечей — клыки, а мы обучили бы их идти в атаку под звуки рога.
— Ваша милость! —
— Ну хорошо, действительно, я снова увлекся.
Глин с Абрином, который оказался сыном пожилого советника, отвели Джилл и Каллина в казарму, расположенную во дворе позади всех построек. Как это и было принято, стражники спали прямо над конюшнями. Зимой тепло от лошадиных тел помогало людям согреться. Но сейчас, в эти знойные летние дни, здесь стоял невыносимый запах. Глин показал Каллину пару свободных коек, потом помедлил, наблюдая, как Каллин разбирает свои принадлежности.
— Ты знаешь, серебряный кинжал, — сказал Глин, — я не стесняюсь признать, что очень рад твоему появлению. Нам очень нужен человек с твоим опытом.
— Спасибо, — ответил Каллин. — Вы давно служите у тирина, добрый господин?
— Всю его жизнь. Сначала я служил у его отца. И, надо сказать, он был великим человеком, одним из тех, кто пытался разрешить конфликт с помощью закона, а не меча. Боюсь, что лорд Браэд пошел в своего деда. — Глин замолчал, повернувшись к Абрину. — Джилл — наша гостья, Абрин, поэтому будь с ней вежлив. Идите, поиграйте на улице.
— Это означает, что разговор обещает быть интересным, — усмехнулся Абрин.
— Джилл, — сказал Каллин. — Кыш отсюда.
Джилл взяла Абрина за руку и повела его из казармы.
Они задержались возле конюшни, наблюдая, как гуси ходят среди камней, переваливаясь из стороны в сторону.
— Эти гуси щиплются? — спросила Джилл.
— Еще как. Держу пари, что ты их боишься.
— С чего ты взял?
— Ты девчонка. А девчонки всегда боятся.
— Неправда.
— Правда. И имя у тебя тоже странное. Джилл — это не настоящее имя. Так зовут только крестьянок.
— И что?
— Как что? Быть крестьянином — это хуже всего. И еще ты носишь штаны!
— Я никакая не крестьянка. А штаны купил мне папа.
— Твой отец — серебряный кинжал, а они все — отребье.
Джилл размахнулась и что было силы съездила ему прямо по лицу.
Абрин закричал от неожиданности, а затем ударил ее в ответ, но Джилл увернулась и стукнула его кулаком по уху. С воплем он прыгнул на нее и повалил на землю, но она била его локтем в живот до тех пор, пока он не освободил ее. Они боролись, пинали друг друга ногами, дрались кулаками, пока наконец Джилл не услышала, как Каллин и Глин кричат им, чтобы они прекратили. В следующий момент Каллин схватил Джилл за плечи и оттащил ее от беспомощного Абрина.
— И что все это значит? — спросил он раздраженно.
— Он сказал, что все серебряные кинжалы — отребье. И я его стукнула.
Абрин поднялся с земли и сел, хныкая и вытирая окровавленный нос. Каллин было широко улыбнулся Джилл, а потом поспешил снова сделать строгое лицо.
— Послушай, Абрин, — сказал сыну Глин, — так нельзя обращаться с гостями. Если ты не обучишься вежливости, то как же ты сможешь потом служить знатному лорду?
Глин повел Абрина в башню, нещадно ругаясь. Каллин начал счищать грязь с одежды Джилл, приговаривая: