Чары
Шрифт:
– Что стряслось?
– Быстро поезжай к Мадди – немедленно.
– Да что случилось?
Гидеон ему рассказал.
– Господи! – воскликнул Руди. – Уже выезжаю.
– И позвони в полицию.
Гидеон не вскрывал замок уже тыщу лет, но это искусство не так-то просто забывается. Первое, что он увидел, была пишущая машинка «ремингтон» на письменном с раскрытыми ящиками столе русского.
– Валентин! – позвал он. – Ты здесь?
Голос был тихим и испуганным.
– Гидеон?
– Где ты?
– В ванной.
Дверь была заперта, и ключа в замке не было.
– Отойди
– Вот будет здорово.
Гидеон позволил себе слабую улыбку и врезался в дверь. Валентин скорчился в углу, под раковиной, прижимая к себе Дасти.
– Он отрезал ей полуха, – сказал Валентин, готовый вот-вот разреветься.
– С тобой все в порядке? Дай мне ее, – Гидеон взял таксу в левую руку и поднял мальчика с пола правой рукой. Валентин тесно прижался к нему.
– Он тебе сделал больно?
Валентин покачал головой.
– Ты уверен? Дай посмотрю. – Гидеон отодвинул его на расстояние вытянутой руки. – О'кей, отлично. А теперь ты можешь мне рассказать, что случилось?
– Поехали домой, пожалуйста.
– Сейчас, сейчас, Вэл – сначала расскажи. Личико ребенка было заплаканным и усталым, но в глазах было облегчение.
– Я был дома, в постели вчера, и пришел Константин. Он дал мне пушистого тигра – я вытащил его из коробки там, на коврике – а потом он и Джен пошли варить кофе…
– А потом?
– Потом он вышел из кухни и сказал мне, что нашел Дасти, и что он позвонил маме в Лила, и она разрешила мне поехать с ним. И я поехал.
– Конечно.
Гидеон вывел его из ванной, усадил на диван и посадил все еще дрожавшую таксу к себе на колени.
– Что он сказал про Дасти?
– Он сказал, что нашел ее в парке, недалеко от того места, где мы ее потеряли. Но я понял, что он врет. Я спросил у него про ухо, а он ответил, что наверно это из-за драки с какой-нибудь собакой. Когда я пришел, Дасти была так рада мне, но она скулила и выла, как сумасшедшая, когда мимо нее проходил Константин. А ведь Дасти никогда не рычит, правда?
– А когда он запер вас в ванной?
– После того, как я спросил – когда мы поедем домой? Он сказал, что мы должны остаться здесь на ночь. Я сказал, что хочу показать ухо Дасти маме, а когда он ответил «нет», я заплакал. Тогда он втолкнул нас сюда и запер.
– Так ты был заперт всю ночь? – ярость Гидеона просто клокотала внутри него.
– Он даже не дал нам ничего поесть, – сказал Валентин. – Он был похож на настоящую ведьму. – Он помолчал. – Я больше не люблю Константина.
– Да, – сказал Гидеон. – И я тоже.
Гидеон позвонил к Мадлен, но Руди еще не приехал, никто не отвечал. Дав Валентину и Дасти попить воды, он быстро начал обыск, но он сам не знал, что он ищет, и не нашел ничего.
Он попытался позвонить Мадди опять, и на этот раз Руди сразу же взял трубку.
– Полиция вошла вместе со мной, – сказал ему Руди. – Но Мадди нет. Где ты, Гидеон?
Прежде чем Гидеон успел ответить, трубку взял детектив.
– Послушайте, Тайлер. Если вы не поедете прямо сюда, и, как вы понимаете, немедленно, вы
– Я нашел мальчика, – сказал скупо Гидеон. – Но моя жена…
– С ним все в порядке?
– Он не ранен. Но я думаю…
– Мне неважно, что вы думаете, Тайлер. Я хочу, чтобы вы приехали немедленно.
В машине, во время короткой поездки к Семьдесят четвертой улице, Гидеон попытался сделать все, чтобы смягчить для мальчика то, с чем ему придется неизбежно столкнуться. С Дженнифер случился небольшой несчастный случай, говорил он Валентину, а Мадлен нужно было уехать ненадолго. Полиция здесь из-за того, что Константин сделал с ним и с Дасти, и если они будут задавать ему много вопросов, он не должен пугаться и должен рассказать все, что знает.
– А куда уехала мама?
Гидеон посмотрел на бледное измученное личико мальчика и решил, что доля правды будет лучше, чем ложь, которую ему еще, возможно, предстоит невольно услышать в предстоящие несколько часов.
– Я не знаю, Вэл.
– А с ней все хорошо? – голос ребенка зазвучал неожиданно испуганно.
– Конечно, – Гидеон помолчал. – Как только полиция закончит со мной, я пойду ее искать и приведу домой.
– Ты мне клянешься?
– Да чтоб я умер!
Они быстро и осторожно расспросили Валентина, но когда настала очередь Гидеона, допрос был въедливым, неприятным и казался бесконечным. Гидеон вдруг понял, что детективу понравилась идея, что этот странный муж – человек, который в юности добровольно отказался от службы в Полицейском Управлении Нью-Йорка – мог быть замешан в этом деле, понравилась гораздо больше, чем бредовое заявление, что какой-то невидимка-русский с его баснословной золотой скульптурой является виновником манхэттенского убийства и похищения ребенка.
– Посмотрите на это дело с нашей точки зрения, Тайлер. Прошлой ночью у нас было одно тело, пропавший ребенок и полубезумная мать. Этим утром вы, как в сказке, появляетесь с ребенком, а его мать – ваша жена, с которой вы не живете – предпочитает исчезнуть.
Гидеон боролся с собой, стараясь держать себя в руках.
– Вы же говорили с Валентином – он вам сказал, что сюда приходил Зелеев, что он пошел в кухню с девушкой. Он рассказал вам, что русский увез его и запер.
– Но этого зловещего русского мы и в глаза не видели, его здесь нет – чего нельзя сказать о вас.
– Да вы хоть собираетесь искать Зелеева?
– За кого вы нас принимаете – за кучку дилетантов?
– О Господи!
– Кому понравится человек, сующий нос не в свое дело, Тайлер?
Их препроводили назад на Риверсайд Драйв, чтобы Валентин показал детективам, где его держали, и Руди сказал, что возьмет мальчика, и они поедут показать собаку ветеринару. Гидеона отвезли в 20-й полицейский участок для дальнейшего допроса. Его освободили только после четырех часов дня, строго предупредив, чтобы он не утаивал ни малейшей крупицы улик, если он не хочет оказаться за решеткой.