Час бультерьера
Шрифт:
А врага оглушил бабахнувший сюрикэн. Он глядел под ноги, когда бабахнуло впереди. Он не видел, откуда свалился стальной ежик. Стальные иголки впились в его тело. Куда конкретно, я пока не знаю, я нападаю со спины. Его спина и коленки малость размякли, его руки вскинули «АКМ», палец утопил спуск, и длинная автоматная очередь поливает свинцом ни в чем не повинные дерева, подрастающие вдали за зарослями папоротников.
Каламбур: длинная автоматная очередь коротка. Только лишь в состоянии шока мало-мальски сведущий человек опорожняет автоматный «рожок» единым нажатием спускового крючка.
«АКМ» захлебнулся, изрыгнув последнюю
Сбиваю его с ног, опрокидываю мордой в папоротник. Прилипаю к его спине животом, падаю вместе с ним. В падении обхватываю правой, калечной рукой его телеса. Локоть у него на груди, торец деревяшки протеза уперся ему в подносовой шип, при помощи протеза я запрокинул ему голову. Левая пятерня легла ему на подбородок и отжала нижнюю челюсть, пальцы, как распорки, влезли между зубов. Мизинец и указательный пальцы не дают зубам щелкнуть, а большой и средний ищут в слюнявой пасти стекляшку ампулы с ядом. Ищут и находят!
Я лежу, мну папоротник широко раскинутыми ногами, подо мной враг, рядом, совсем рядом, валяется самоубийца, раскусивший ампулу в тот момент, когда Юлик его скрутил. Я вырываю из слюнявого рта оглохшего после взрыва, шокированного противника целехонькую стекляшку с ядом и бью его лбом по заушному бугру.
Готово! В смысле – готов голубчик! Героически умереть я ему не позволил, я его оглушил, он без сознания. Осталось посмотреть, куда вонзились стальные иглы взорвавшегося ежика, оказать первую медицинскую помощь, надеюсь, очень надеюсь, легкораненому, и все! Есть «язык»! Попался!
Слезаю с податливого, как размокшее белье в ванне, врага, переворачиваю его на спину, и улыбка на моем уставшем лице, самодовольная улыбочка под тряпочкой, прикрывшей мои губы, трансформируется в гримасу боли.
На врага больно смотреть, честное слово. Игольчатый осколок сюрикэна попал ему в глаз, под веко. Курносый парнишка еще жил, когда я его повалил наземь. Я дернул его башку, и острая иголочка шевельнулась, стальной шип сместился, взрезал глазное яблоко изнутри, белок залило кровью. Но погиб паренек вовсе не от кровоизлияния в глаз. Другая игла, маленькая да удаленькая, в полном соответствии с законом подлости, продырявив одежду, воткнулась точно под левый сосок. Накрыв его грудь локтем, я накрыл и иголку. Мы упали, ударились оземь, иглу, будто гвоздик, вбило в сердце... Торец иглы поцарапал мне локоть, а я в пылу борьбы этого даже не почувствовал.
Ветер, сволочь, продолжая издеваться, задул мне соринку в глаз. Я сморгнул, потер веко тыльной стороной кожаной кисти, выматерился и посмотрел в небо.
В небе появилась черная клякса грозовой тучи. Все правильно, все в полном соответствии с первым законом подлости, который гласит: наиболее вероятно то, что наименее желательно...
Внезапно мои упаднические философские размышления оборвал далекий крик иволги! Опровергая законы подлости, преодолев шумовые препоны непогоды, ушей достиг условный сигнал Юлика. Наблюдатель на той стороне дороги пленен! Невероятно, но у Юлика все получилось!
Я вскочил, перепрыгнул покойников в папоротнике и побежал к дороге. Памятуя о бесшабашном поведении последнего жмурика, я приближался к асфальту зигзагом и зорко поглядывал по сторонам. А вдруг все же из джипа десантировались двое? Один, изображая тупую мишень, на самом деле героически жертвовал собой, дабы усыпить мою бдительность, а второй... Второй вполне может поджидать меня
Впрочем, ежели подле «Волги» засел враг, который, вне всяких сомнений, находится в радиоконтакте с наблюдателем, коего пленил Юлик, то... Тьфу! Голова пухнет от этих «ежели»! Надоело воевать, разыгрывая нечто вроде шахматной партии. Ужасно хочется все упростить, низвести до уровня крестиков-ноликов. А коли очень хочется, так немножко можно: три боевые единицы врага превращены в нули, и на наблюдателе можно смело поставить жирный крест!
Но расслабляться, праздновать победу рано. На бегу раскрываю протез-контейнер. Хватаю в щепоть сразу три тюарарэ. Сей тип стальных ежиков гораздо миниатюрнее дзеарараэ и без всяких запалов. Маленькие, ощетинившиеся шипами шарики предназначены исключительно для метания в физиономии оппонентов. Я умею метать тюарарэ так, что гарантированно попадаю в «яблочко» с восьми-десяти метров. В безветренную погоду, разумеется...
Находясь в движении, зыркая по сторонам, закрыть наполовину опустошенный контейнер рукой, в которой держишь сюрикэны, весьма и весьма неудобно. Только я справился, и – чу! Слышу равномерный гул мотора. Джип возвращается на асфальтированную авансцену театра военных действий.
Опять, ха, пытаюсь решить в уме простенькую задачку для младших классов средней школы: из пункта «А» в пункт «Б» едет джип со скоростью более 100 км в час, из пункта «Д» к «Б» бежит хромой Бультерьер, быстро, бесшумно, но зигзагом. Спрашивается – кто раньше окажется близ пункта «Б», то есть около березы, около «Волги» Юлика, в тридцати метрах от лопухов?
Если по пути меня не помножит на ноль какая-нибудь сволочь и с учетом коэффициента оптимизма, выходило, что раньше в пункте «Б» окажусь я.
Я добежал до придорожных кустов, перешел на шаг, раздвинул кустарник локтями и увидел джип. Я угадал на слух – это действительно был джип! Причем с «тремя харитонами», с тремя буквами Х в номерном знаке. «Три харитона» – это круто, это как минимум пять тысяч баксов за номера и гарантия, что менты тачку не остановят.
Слева, в трех шагах, два ствола той самой березы, о которой уже так много сказано. Слева – береза-маяк, береза-двустволка, береза-великанша. За ней, в пяти метрах, стоит на асфальте «Волга». Справа, наискосок, на другой стороне дороги, в тридцати примерно погонных метрах от меня те самые лопухи, в которых предположительно прятался вражеский наблюдатель, которого точно пленил Юлик. А где сейчас Юлик?.. А черт его знает! Джип, ревя мотором, приближается, и моему партнеру в военизированных играх с математико-шахматным уклоном следует затаиться, что он и делает.
Затаился и я. Отпустил раздвинутую на пару сантиметров путаницу кустарника, сел на корточки, вооруженную сюрикэнами щепоть изготовил к работе.
Джип едет, рассекая встречные воздушные потоки, разогнавшись до скорости гоночного болида. Джип сбрасывает скорость, подъезжая к лопухам. Поравнявшись с лопухами, джип тормозит. Джип несет юзом, пахнет паленой резиной, визг такой, что хочется заткнуть уши. Четырехколесного монстра с эмблемой автогиганта «Мерседес» на капоте проносит мимо меня, мимо березы, разворачивает наискось, и он останавливается, царапая крыло «Волги» бампером.