Час цветения папоротников

Гавура Виктор Васильевич

«Что я здесь делаю? — устало думал Сергей.
– Разгребаю сор у святилища. Только и остается это делать, если не знаешь, с чем идти в святилище». О том, что эти черепки могут представлять историческую и культурную ценность, а они бросают их под ноги, Сергей старался не думать. Что там какие-то черепки!..
– по сравнению с неисчислимым множеством проявлений вандализма, когда уничтожаются, разворовываются памятники и шедевры бесценного национального наследия. «На х…, на х…!
– кричали пьяные гости», - отмахивался от этих праздных размышлений Сергей, но они занозой засели в памяти.

Таких находок, кроме

первой, было еще две: все те же чертовы черепки! Последняя, окончательно подкосила энтузиазм кладоискателей. Выбившись из сил, они сели рядом на пол пещеры, прислонившись к стене. Сергей вообще сдулся, как шарик, сказывалась слабая физическая подготовка. Все мышцы у него болели, а суставы ныли, и каждый из них жаловался по-своему. Он последними словами поносил все то пиво, которое выпил дома, лежа на диване, и поклялся выкинуть диван в окно, а взамен купить спортивный костюм, тренажер и даже стадион, чтобы бегать по нему кругами.

— Хватит копать, а то докопаемся до вагонов метро. Давай сегодня на этом пошабашим. Придем сюда еще раз и попробуем поискать металлоискателем, — со смешанным чувством облегчения и разочарования предложил Сергей, отхлебнув из бутылки минеральной воды. — Вера говорила, что у мужа ее подруги есть металлоискатель. Она может его одолжить.

— Ты рассказал ей обо всем? — пристально посмотрев на Сергея, спросил Алексей.

— Да, — не задумываясь, ответил Сергей, глянув ему в глаза, — А что, не надо было?

— Нет, ничего… — с некоторым сомнением произнес Алексей, беря у него бутылку.

Сергею показалось, что Алексей при этом неодобрительно покачал головой. Небось, считает, что я неправ? С раздражением и даже с неприятно уколовшей неприязнью, подумал Сергей, а может, вообще держит меня за какого-то недогона?

— Ничего непредвиденного не произошло. Обычные рабочие трудности, без них не бывает, - вяло проговорил Сергей, стараясь избавиться от неприятных мыслей.
– Неудачи - столпы успеха, — обнадеживал Алексея, а больше самого себя, Сергей.

Сам он, сильно сомневался в успехе, и поиски клада ему теперь казались злой химерой. Было бы удивительно, если б они что-то нашли. Да, с сокровищами голяк, как и со сбывшимися мечтами. Невелика потеря, не всем же на лимузинах рассекать, лимузинов на всех не хватит. Штампованная отговорка лузера. Ну, а с кладом, на сто процентов дубль-пусто, а на триста, вообще ничего. «Ubi nihil, nihil» [24] , - в изнеможении прошептал Сергей. Но первому пасовать не хотелось.

24

Где нет ничего, там нет ничего (лат.).

— Главное, мы нашли нужное место. Осталось только, как следует поискать…

Не сдержав огорченного вздоха, подытожил Сергей. «А может, оно и к лучшему, - между прочим, подумалось ему.
– Есть вещи, которые лучше не находить».

На этом они решили закончить поиски, договорившись, прийти в следующий раз с металлоискателем. Сергей же, на этот раз не забудет взять с собой оригинал плана. «Постараюсь не забыть», - вяло пообещал Сергей. Как это сделать, он не знал. Ничего ни поделаешь, придется в очередной раз перерыть всю квартиру.

Быстро собравшись и присыпав землей щупы

и лопаты в углу пещеры, они поспешили на выход. Им обоим показалось, что их путь назад был намного короче. Вскоре они оба почувствовали, как потянуло свежим воздухом, и каждый с радостью сказал об этом. Стало понятно, что выход где-то неподалеку. Ох, как же хотелось под конец разогнуться всей спиной и освободиться из узкой горловины входа! Теперь он стал для них таким желанным выходом. С величайшим облегчением они выбрались на поверхность, словно вырвались из тесной тюрьмы, сбросив оковы сырости и тьмы. Почти одновременно у каждого из груди вырвался глубокий вздох облегчения, этим вздохом они оба, словно отринули от себя пережитое, наслаждаясь радостью освобождения.

Наверху была ночь. Все было погружено в глубокий сон. Они стояли возле чернеющего лаза и с особым удовольствием дышали свежим ночным воздухом, казавшимся еще более чистым из-за низового ветра, дувшего с реки. Они взглянули друг другу в глаза, как бы обмениваясь впечатлениями, и оба почувствовали ту неповторимую близость, которая устанавливается между людьми, делившими вместе опасность.

После абсолютно полной темноты пещер даже в сумерках ночи можно было различать все вокруг. Крутой склон под ногами сбегал к бетонной набережной, по которой в сиянии фар неслись навстречу друг другу потоки машин. А дальше, во все пределы, черной тушью разлился Днепр. Из-за облаков открылась луна, и Сергей залюбовался протянувшейся по водной глади, искрящейся серебром, лунной дорожкой.

Все вокруг сделалось недвижимым, застыв, как на картине Куинджи. В просвете облаков появились мерцающие звезды, и ему показалось, что они были гораздо крупнее, чем раньше и небо увиделось ему необыкновенно красивым, оно было выше и шире, как никогда. Сергея внезапно почувствовал себя один на один с мирозданием. Никогда прежде он не ощущал эту, открывшуюся ему, бесконечную и бескрайно безмятежную красоту мира.

Вначале он испытал какое-то освобождающее равнодушие ко всему убожеству своей серой жизни, а ее скоротечная конечность, представилась ему лишь кажущейся пред незыблемым постоянством мира. Неведомое ему ранее блаженное состояние сопричастности с жизнью природы, которое не известно жителю большого города, охватило его, и он впервые открыл красоту человека в самом себе. Что-то волнующе новое, незнакомое проснулось в нем, и он увидел мир как единое и неделимое, и себя в этом огромном мире по образу и подобию божьему.

Его необычайно взволновало это неизведанное чувство, которое он испытал впервые. Это было истинное открытие, из тех, что потрясают человека и будят в нем мысль: «Если ко мне это пришло впервые то, сколько же всего прошло в жизни мимо меня?» Вглядываясь в этот несказанно великий вселенский простор, исполненный такого всеобъемлющего мира и тишины, Сергею удалось, наконец, сформулировать свою мысль вслух:

– Ёб вашу мать!
– с чувством произнес он.

Ночную тишину прорезал крик петуха, раздавшийся откуда-то сверху, со стороны, где располагался Печерский монастырь. Этот крик, столь необычный в городе и в ночи, прозвучал и замер в тишине. Прошло несколько мгновений и мельтешение фар внизу, рев и сигналы машин стали назойливо напоминать, что пора возвращаться на круги своя. Луну закрыли набежавшие облака, и все вокруг погрузилось во мглу.