Час игривых бесов
Шрифт:
Бульдожье – и очень знакомое...
Ну конечно! Конечно, знакомое. Ведь именно эту женщину Алена видела в «Хамелеоне», когда разговаривала с Гнатюком.
Маленькая фигурка торопливой, семенящей походкой прошла к подъезду и скрылась в нем.
Алена стиснула руки, которые вдруг так задрожали, что перчатка упала на снег. Подняла ее, отряхнула, ударив о колено, снова натянула на руку – все это совершенно машинально, не соображая, что делает, не отводя взгляда от двери подъезда, словно ожидая, что вот она распахнется – и маленькая
Да почему, с чего Алена взяла, что этот вред непременно должен быть причинен?! Мало ли «Ауди» на свете? Мало ли женщин с маленькой узкой ножкой? Мало ли сотрудников в «Хамелеоне»? Мало ли жильцов в доме номер тринадцать по улице Медицинской? Может быть, эта некрасивая дама с собачьей мордочкой тут вообще живет?!
С собачьей мордочкой...
Из глубин памяти выплыло бледное, искаженное страхом лицо с курносым носом, напряженными светлыми глазами и стиснутым в ниточку ртом – лицо ночного грабителя, который стоял нагнувшись над Игорем и снимал с его бессильной руки часы. Парень поднял голову, но Алена успела отпрянуть за угол за полсекунды до того мига, как он ее заметил. Тоненькая сумочка с ананасом, висевшая на ее руке, закачалась, зашуршала, и парень окликнул напряженным, ломким от страха голосом: «Кто тут? Моська, ты?»
Моська! Вот именно что на какую-то моську, на собачонку похожа эта неизвестная женщина, которая приехала на синей «Ауди»!
Не слишком ли много пугающих совпадений? А что, если это вовсе не совпадения? Если это она, та самая Моська, которая неведомым образом оказалась в тот вечер в «Барбарисе»? Что, если именно она стреляла в грабителя, не дав ему стать убийцей?
Но тогда получается, что это она спасла жизнь и Игорю, и Алене? Выходит, сейчас нет никакого повода нервно трястись и терзать ни в чем не повинную перчатку – на правую руку надела перчатку с левой руки, тоже мне, лирическая героиня Анны Ахматовой! Вообще, значит, не о чем беспокоиться?
Да и кто тебе сказал, что эта самая Моська пошла именно в квартиру Игоря?!
Никто не сказал. И правильно – вроде бы не о чем тревожиться. Но почему, почему, почему так болит, мечется сердце? Почему тяжко бьет кровь в висках, почему губы похолодели от страха?
Она достала телефон (чертова перчатка мешалась, мешалась, в конце концов Алена сняла и вторую, яростно скомкала обе и отшвырнула куда-то в сугроб... да провались они все вместе и по отдельности!), снова вызвала домашний номер Игоря. Какое-то время не подходили, потом раздался голос мамы:
– Алло? Алло? Да вы проходите, проходите! Алло?
Трубку бросили.
Милостивый боже... Кому она говорит – проходите, эта бедная, добродушная, легковерная женщина, которую Игорь обожает до такой степени, что Алена порою ревнует его к родной матери? Кому она говорит – проходите?!
Известно, кому!
Позвонить? Позвать Игоря к телефону? Сказать...
Нет, он ведь лежит, ему запрещено вставать из-за сотрясения мозга, а слушать какую-то безумную
Она даже взвизгнула от ярости, но тут же взяла себя в руки, заметив, что какой-то мужчина в серой куртке прошел мимо, косясь на нее, мягко говоря, с недоумением.
Ну да, торчит взъерошенная дама в сугробе, вся снегом перепачкана, перчатками разбрасывается да еще и визжит, будто ее режут...
Режут, о господи! Какая однообразно-жуткая словесная цепочка нанизывается!
Ага, стоп, не надо дергаться. Есть выход... кажется, есть.
Нашла в справочнике мобильный Жанны, вызвала.
– Алло? Алена, привет, как дела, как настроение?
– Жанна, – с трудом справляясь с онемевшими губами, выговорила Алена, – вы только ни о чем не спрашивайте, ладно? Сделайте, что я прошу. Немедленно позвоните домой Игорю и спросите его маму, кто у него сейчас находится.
Молчание.
Долгое молчание...
Потом голос Жанны – несколько, скажем так, оторопелый:
– Алена, вы сейчас где?
– Я, – всхлипнула несчастная влюбленная, – я на Медицинской. Стою напротив его дома. И я видела, как в подъезд вошла...
Она умолкла, потому что знала: на следующем слове захлебнется рыданиями.
– Кто вошел? – мягко, словно говорила с душевнобольной, спросила Жанна. – Какая-нибудь блондинка? Ну, бросьте! Алена, уверяю вас, я точно знаю, что Игорь совершенно ни с кем не встречается, кроме... ну, вы сами понимаете.
– Она не блондинка! – взвизгнула Алена. – У нее мелированные волосы. Жанна, позвоните, я вас умоляю! Жанна, позвоните!
Щекам стало как-то... холодно и мокро.
А, ну, понятно, почему. Слезы даже мех воротника замочили, что ж говорить о щеках!
– Тише, тише! – Голос Жанны стал перепуганным. – Тише, Алена, ну конечно, я позвоню. Поговорю с мамой Игоря, а потом сразу вас наберу, ладненько?
– Жанна, скорей... – выдохнула Алена из последних сил и отключилась.
Смешно. Смешно! И глупо. Но если правду говорят, что любящее сердце – вещун...
О господи, какой кошмар – так любить! Как же ты въехала в это, разумная, насмешливая, высокомерная, хладнокровная писательница Дмитриева? Как ты позволила скрутить себя до такой степени?!
А если он тебя бросит... нет, сослагательное наклонение здесь ни при чем – когда он тебя бросит, ты что, с собой кончать будешь? Ты же этого не переживешь, безумная!
Да ладно, это еще не сейчас случится. И вообще, пусть бросает, лишь бы... лишь бы остался жив после встречи с Моськой!
Она посмотрела на мобильник. Как долго не звонит Жанна! Поднесла телефончик к уху. Нет, не звучат вожделенные птичьи трели.
В конце улицы показалась машина «Скорой помощи». Алена обмерла. А вдруг это за ней? Вдруг Жанна позвонила в 03 и попросила забрать из сугроба на углу Медицинской одну сумасшедшую писательницу?!