Час, когда придет Зуев

Партыка Кирилл

Выход обнаружился внезапно, за штабелем ящиков и картонных коробок. Алексей обрадовано сунулся в дверной проем и тут же отпрянул. Дорогу преградили серые фигуры, вынырнувшие навстречу. Их становилось все больше.

Волин шарахнулся, но успел заметить, как Лобанов выбросил вперед приклад. Кто-то из серых хрюкнул и повалился с ног.

— Бежим! — крикнул Алексей, но Лобанова заслонили широкие спины. Донеслись глухие удары и брань. Штабель покачнулся. На Алексея посыпались пустые фанерные ящики. Щеку обожгла боль. Увидев прямо пред

собой чугунную харю, Волин изо всех сил ткнул в нее кулаком. Харя опрокинулась, штабель заходил ходуном и развалился.

Волин отскочил, прикрывая голову. В тот же миг через плечо ему просунулась чья-то здоровенная лапища и согнутым локтем перехватила горло, а подсечка едва не сбила с ног. Алексей беспорядочно заколотил руками и ногами во все стороны.

Но на него уже насели всерьез. Захват на горле превратился в удавку, руки попали в тиски, а под ложечку саданули, словно поленом. Волин задохнулся. Пол поплыл у него из-под ног.

И опять с оглушительным грохотом ударила пушка. Огненный сноп выхлестнул высоко вверх. Под потолком что-то лопнуло, взорвалось, оттуда посыпался град обломков.

Алексей почувствовал, что костоломные захваты, сковавшие его, слабеют. Он рванулся, окончательно освобождаясь. Серых будто снесло взрывной волной.

Волина толкнули с такой силой, что он отлетел на изрядное расстояние и еле удержался на ногах. Рядом с собой он увидел Сергея, а через его плечо — ажурную металлическую конструкцию, падающую с потолка. Обрывая плюющиеся искрами кабели, круша и расплющивая остатки штабеля, она с лязгом рухнула на то место, где только что стоял Волин. Пол, вздрогнув, брызнул цементным крошевом, железные кружева смялись, по сторонам хлестнула пыль.

— Черт! — Лобанов оглянулся на кучу металлолома, под которой мог бы сейчас покоиться Алексей.

До Волина дошло: «Он же меня спас! Он меня уже в который раз спасает. А если бы не спасал? Может, все бы кончилось и я проснулся?» Лобанов вдруг негромко, зло выругался. Алексей увидел, как изменилось его лицо.

— Ты что?

— Смотри. — Сергей вытянул руку.

Под грудой искореженного железа что-то белело. Присмотревшись, Волин догадался, что это поварская куртка. По ней расплылись бурые пятна. Чьи-то заголившиеся ноги голубели узлами вен. Чуть в стороне валялся алюминиевый половник. Неужели?!

Та самая баба? У которой оказалась поварешка вместо тесака. Как ее угораздило?

Лобанов со злостью отшвырнул двустволку.

— Сдурел? — Алексей метнулся следом и подобрал оружие. — Что за фокусы?

— Патронов все равно нет.

— Нет, так будут. Патронташ в прихожей.

— Пойми, нельзя стрелять, — сердито сказал Лобанов. — Не видишь, до чего дострелялись?

— Не дури! Сам же говорил — это картинки, — обозлился Волин. — Она все равно из их банды.

— Кто? — прищурился Сергей. — Тетка с поварешкой? Ну, тогда и мы с тобой — из банды. Умник!

— Хватит болтать! Пошли. — Алексей легонько подтолкнул Лобанова

прикладом.

25

Они быстро заблудились среди путаницы захламленных комнат и коридоров. Под потолками среди паутины мерцали редкие лампы. Уткнувшись в очередной тупик, друзья возвращались, но оказывались совсем не там, откуда пришли. На лестницы вообще лучше было не соваться. Убегавшие вверх пролеты могли привести в черный, гнилой подвал, полузатопленный вонючей жижей, из которого удавалось выбраться, лишь спустившись еще ниже.

Волин нес ружье.

— Брось! — сердился Лобанов, но Алексей не слушался. Он все больше отставал.

Усталость утяжеляла шаги, а веки слипались. Волин чувствовал, что переутомился настолько, что почти не реагирует на окружающее. Его охватила тоска. Можно блуждать час, год или вечность по закоулкам остановившегося времени и вывернутого наизнанку пространства, но знакомый коридор, ведущий к выходу, не отыщется никогда.

Лобанов чертыхнулся и замер. Алексей по инерции ткнулся ему в спину. Они стояли на перекрестке двух переходов. Справа и слева чернела кромешная темнота, а в отдалении синевато помигивала одинокая неоновая трубка.

— О-па, — Лобанов отступил в сторону и ткнул пальцем вперед и вниз.

Волин заметил, что пол перед ними не грязно-серый, а совершенно черный, и сообразил, что это не пол, а жерло колодца, ямы-ловушки, замаскированной темнотой. Если бы засыпающий на ходу Алексей шел первым… Волин заглянул в люк.

Алексей достал коробок, чиркнул спичкой и бросил ее в темную глубину. Порхнув вдоль осклизлых стен, огонек тут же погас, но где-то очень глубоко его блеск успел отразиться в сверкающих остриях отточенных лезвий, направленных вверх, навстречу неосторожной жертве. Волин отшатнулся.

— Ты давай-ка не засыпай, — сказал Лобанов. — А то, смотрю, тепло тебе становится и уютно.

— Серега!!.. — Грубая брань, которой Волин всегда сторонился, вдруг хлынула из него. — …убираться отсюда! Я больше не могу!

Лобанов похлопал приятеля по груди:

— Остынь. Легко сказать. Ты же видишь, что получается.

— Я знаю, как выбраться! — выпалил Алексей.

— Да ну?

— Послушай меня внимательно. Я не знаю, что это за место, и разбираться не хочу. Но оно надо мной будто издевается. Находит всякую гнусь в подсознании, воплощает и доводит до абсурда.

— Что дальше?

— А то. Те, кто этим занимается, каким-то образом материализуют наши тайные побуждения, страхи, помыслы, подспудные движения души. То есть — нашу собственную волю, пусть и неосознанную. Не понимаю, как и для чего это делается.

Что же я, такая мразь? Я, что ли, во всем на свете виноват? В каждом доме есть нужник, но это не повод утверждать, что хозяева засранцы.

— Кто мы есть, да кто в чем виноват — это, знаешь, сложный вопрос, — вставил Лобанов, но Волин отмахнулся.