Час ночи
Шрифт:
— Ещё вопрос, — упрямо произнёс Тарас Петрович. — Вы заперли портфель, когда отдали его Николаю?
— А как же? Само собой.
— Вы ему сказали, что там лежит?
— Я? Нет, конечно. Но… он мог догадаться.
— Это как же ему догадаться? — подозрительно прищурился Тарас Петрович. — Ну-ну, выкладывайте.
Владимир Сергеевич вспыхнул от негодования:
— Вы только не ведите разговор в таком тоне. Вы не следователь, и я не на допросе.
— Тон, милый человек, тут ни при чём. Я не Михаил Прокофьевич, я этим самым манерам не обучен. Серьёзно всё оборачивается-то.
— Какому племяшу? — растерянно спросил Владимир Сергеевич.
— Это уже другой вопрос, — продолжал Тарас Петрович всё тем же угрожающим тоном. — Вы мне скажите, откуда Николай мог про деньги узнать?
— Ну допустим, он мог это понять, потому что я его предупредил, чтобы он был с портфелем крайне осторожен, чтобы берёг как зеницу ока. Но какому ещё, к чёрту, племяннику он мог рассказать? У Губина нет никакого племянника.
— Как так нет, когда он к нам приезжал?
— К вам? Приезжал? — с изумлением переспросил Владимир Сергеевич. — Стойте, стойте! Это какой же он из себя, разрешите узнать?
— При чём здесь «какой из себя», если сам Губин его и послал, и ещё собственноручное письмо вручил для Михаила Прокофьевича?
— Ах вот что! Интересно, — иронически усмехнулся Владимир Сергеевич. — «Донос из гетмана-злодея царю Петру от Кочубея», так, что ли? — И уже совсем другим тоном, резко и сердито, добавил: — Не на телефонной ли станции работает сей племянничек, а?
— Именно, — кивнул бритой головой Тарас Петрович. — Ну и что из того, что работает?
— А то, что этот прохвост уже успел и у меня побывать. И даже слегка пошантажировать меня тоже успел.
— Это чем же?
— А вот чем… Но, во-первых, вы имейте в виду, что он такой же племянник Губина, как и я.
— На это, милый человек, нам наплевать.
— Как угодно. А появился он у меня в связи с одной малоприятной, но неопасной историей.
Владимир Сергеевич в двух словах и не без юмора рассказал историю с установкой телефона у Губина. Он попытался рассмешить Тараса Петровича и снять некоторое неприятное напряжение, возникшее в их разговоре. Но рассмешить не удалось. Наоборот, Владимир Сергеевич ощутил в своём собеседнике всевозрастающую неприязнь. Под конец тот насмешливо спросил:
— А этот тип от телефона не перешёл к Николаю? Они же встретились у Губина и чуть ли не подружились.
— Что-о?.. — не поверил своим ушам Владимир Сергеевич.
— Соврал, выходит, — равнодушно усмехнулся Тарас Петрович. — И если они вообще не встречались, то вопроса тут больше нет.
— Есть! Слишком прыткий молодой человек попался, вот что я вам скажу. И почуял, подлец, что тут можно руки погреть. — Владимир Сергеевич не на шутку озлился. — А от этого два шага до серьёзного шантажа, предупреждаю вас.
— Ну-ну. Уж мы как-нибудь от него, я думаю, избавимся.
— Не как-нибудь, а самым радикальным образом, — всё больше накалялся Владимир Сергеевич. — Я просто требую! Учтите, не исключено, что он и в историю с Николаем замешан.
— Да ну? — не скрывая
— А по-вашему, это исключено? Но вдруг да и правда, что они у старика познакомились? Выпили. Николай поделился своими догадками насчёт портфеля. Затем этот техник узнал, что тот завтра в ночь улетает. Подстерёг его, и пожалуйста. Портфель у него!
Всё это Владимир Сергеевич произнёс с такой запальчивостью и убеждённостью, такая при этом клокотала в нём злость, что Тарас Петрович невольно подумал: «Ишь, как распалился! Уж не от себя ли подозрение отводит?» И тут же в голову пришли новые доводы против предлагаемой ему версии. «Навряд ли, — подумал он, — получив такой куш, этот ловкач будет лезть с мелким шантажом насчёт телефона. Ах, паскуда! Ну ладно». Последнее относилось уже к Владимиру Сергеевичу.
— Интересно получается, — зло ухмыльнулся в усы Тарас Петрович и покачал круглой головой. — Вы говорите, что это он, а он говорит, что это вы.
— Я?! — опешил Владимир Сергеевич.
— А что? Как вариант проходит. — Тарас Петрович насмешливо прищурился. — Этот парень даже знает откуда-то, что то была последняя наша с вами операция, — неожиданно для себя самого соврал он. — Недурственно?
— Он знает?.. — изумлённо переспросил Владимир Сергеевич.
— Именно. Этот парень что-то много знает. И учтите, сегодня он побежал к нам, а завтра он побежит в милицию, — грубовато предупредил Тарас Петрович.
— Это меня не волнует. Меня волнует, что вы ему поверили. Помилуйте, как это можно! Мы столько лет… а этот…
Владимир Сергеевич действительно не на шутку разволновался.
— Ну-ну. Поверить ещё не поверили. Но денежки к нам вернуться должны, это уж как угодно.
— Что же вы думаете предпринять?
— Думаю вызвать пока что этого племяша. Ещё раз треба попотрошить. Чую я, не всё он нам сказал. Хотя у вас, может, есть что получше предложить?
Владимир Сергеевич нервно потрогал свои большие, на пол-лица, дымчатые очки и приказал себе успокоиться. На карту сейчас ставилось слишком много. Он это чувствовал. Неожиданно наступил, может быть, самый критический момент в его деятельности, и решение тут надо было принимать кардинальное. Его обострённый инстинкт и чувство самосохранения подсказывали: берегись! Да, старый друг Миша со своей сворой загрызут враз. Им только дай чего понюхать, дай взять хоть какой след! И вот… Надо принимать решение, и быстро, быстро!
— Вот что, — спокойно и очень твёрдо проговорил Владимир Сергеевич. — Я постараюсь вернуть вам ваши деньги. Но вы должны мне помочь.
— Это как же?
— Вызовите сегодня вечером этого прохвоста к Губиным. Но говорить с ним буду я.
— Гм… Вы так уверены?
— Да.
— А у меня вечер как раз занят…
— Ну вот видите.
— Гм…
Тарас Петрович испытующе посмотрел на своего собеседника, но сквозь очки до взгляда его не добрался.
Что-то, однако, шевельнулось у него в душе, но он тут же прогнал эту пугливую, скользкую мысль, — вернее, не мысль, а всего лишь ощущение, в котором он даже не хотел разбираться.