Час расплаты
Шрифт:
– Вчера вечером и ночью вы ничего не слышали в его квартире? Скандала, ругани, спора или драки не было?
– Нет. Ничего такого я не слышала, значит, шума и скандала не было. Тутимути. Стены-то у нас больно тонкие, почитай что бумажные. А что случилось то?
– Убили вашего соседа. Кто вчера приходил к нему? Вы, случайно, не видели?
– Ах, как жаль. Человек-то он хороший, хоть и чокнутый слегка. Тутимути. Видела. Мишка приходил, друг Толькин. Такой же блаженный. Я на улицу выходила, когда он поднимался по лестнице. Тутимути. Он поклонился мне, и нараспев так произнёс: «Здравствуйте, уважаемая Глафира
– Спасибо, уважаемая Глафира Павловна. Вы мне очень помогли.
Другую дверь открыл молодой человек лет двадцати пяти-двадцати восьми: – Кто вы, и чем я могу помочь?
Александр показал удостоверение: – Я майор Субботин из Ленинского РУВД, Мне нужно задать вам несколько вопросов.
– Задавайте здесь. В комнату я вас не приглашаю, у меня там беспорядок.
Из комнаты доносится музыка, мелодия песни, временами звонкий женский смех.
– Вы своего соседа знали?
– Почему «знали»?
– Его убили.
– Вот как? И кто это сделал?
– Это я и хотел бы узнать.
– Вы из милиции?
– Да. Я вам показывал удостоверение. Мы расследуем убийство. Вы сегодня ночью, или вчера вечером видели кого-то, или слышали что-то?
– Увы. Хотел бы вам помочь, но не могу. Мы недавно поженились, всего несколько дней назад. Почти никуда не выходим, все дни проводим дома, готовимся к свадебному путешествию. Нам вчера ни вечером, ни ночью, не до того было, чтобы слушать соседей, или разглядывать приходящих в дом. Прошу прощения. Ничем не могу помочь.
Больше никакой информации Александр с Фёдором не получили. В некоторых квартирах дверь им не открыли, возможно, никого дома не было. Сказалась летняя пора, время отпусков. Во многих квартирах ответ был стандартным, словно люди говорили не самостоятельно, а повторяли чьи-то слова. В результате получалось, что никто ничего не видел, и никто ничего не слышал.
Дело по убийству Портнова Анатолия поручили следователю Жданову Андрею Петровичу. Он находится в предвкушении отпуска, и рьяно принялся за дело. Предварительные результаты доложил ему оперативный работник Тульев Александр. Андрею Петровичу дело показалось чрезвычайно простым, над которым не нужно ломать голову. Подобные дела быстро завершаются, не вызывают сомнения у присяжных. Они не требуют очень тщательного расследования, как те дела, где обвиняется в преступлении человек высокого ранга. Тогда, на каждый чих подозреваемого, требуется объективный показатель его виновности. Это дело Андрей Петрович, выслушав Александра, признал обычной бытовухой. К делам подобного рода и адвокаты относятся формально. Андрей Петрович решил за пару недель закончить дело, и передать его в прокуратуру. Дальше, поездка на море, где можно лежать на горячем песке, и жариться на солнце. Он спешит. Выслушав Александра, он отправил его за Людмилой и Глафирой Павловной: – Привези их сюда, только учтиво и вежливо. По горячим следам хочу оформить протоколы допроса. Через день или два вдруг они что-то важное и нужное забудут. Глафире то, ты говоришь, лет семьдесят, или немногим больше. Вполне, может всё забыть.
Александр проводил Глафиру Павловну
Людмила вышла в коридор, седа на скамейку, и стала ожидать вызова. Она недовольная. Мало того, что она теряет время, так ещё её сегодня прямо с университета привезли сюда. Теперь могу пойти разные разговоры, ведь на каждый роток не накинешь платок. Перед кем-то придётся и оправдываться, что совсем неожиданно попала в свидетели уголовного дела. В кабинете в это время Андрей Петрович начал допрашивать соседку убитого Портнова.
– Итак, вы Глафира Павловна Северцева, тысяча девятьсот сорок восьмого года рождения. Так?
– Так. Меня зовут Глафирой. Зачем нужно повторять десять раз? Я твоему человеку уже всё сказала. Тутимути.
– Кто такой Тутимути?
– Не обращай внимания. Тутимути, это присказка моя. Я не зациклилась на ней, она сама лезет мне на язык. Прицепилась ко мне проклятая, почитай, уже пятьдесят лет, как будет. Тутимуром моего парня звали. Он погиб, уже больше пятидесяти лет назад. С тех пор эта присказка ко мне и привязалась.
– Простите, Глафира Павловна. Но так полагается. В деле должна быть бумага, протокол. Словам-то никто не верит, верно?
– Пусть будет так.
– Нужно записать ваш адрес проживания, город улицу, номер дома и квартиры.
– Пишите, я уже называла.
Андрей Петрович старательно записывает паспортные данные Глафиры Павловны. Он не спешит, записывает каллиграфическим почерком, чтобы мог прочитать любой человек. Его приводят в бешенство бумаги, написанные таким почерком, что, по прошествии некоторого времени, сам, написавший их, не может прочитать. Поэтому, его протоколы допросов, всегда с удовольствием читают в прокуратуре. По оформлению дел прокуроры ставят его в пример остальным следователям.
– Итак, вы видели, кто вчера приходил к вашему соседу?
– Да, я видела его, об этом я уже говорила.
– Пожалуйста, Глафира Павловна, повторите ещё раз, нужно записать в протокол.
– Я вечером выходила на улицу, встретилась с ним на лестнице.
– Тот человек, кто встретился с вами, вошёл к Портнову?
– Да. Он вошёл к нему. Я услышала, что дверь открылась, оглянулась, и увидела, Что он входит в квартиру Портнова.
– Его зовут Михаил Сазонов?
– Да. Его так зовут.
– Вы не слышали, вечером, или ночью, они ссорились, ругались или дрались?
– Я такого не слышала. Они сидели на кухне тихо, наверное, пили водку, о чём-то разговаривали. Мне из-за стены был слышен только какой-то гул: всё бу, бу, бу, да бу, бу, бу. Слов я не разобрала.
– Вот, Глафира Павловна, протокол допроса, прочитайте его, и подпишите.
– Не поняла. Прокол, нет проток, нет протокол чего?
– Мы с вами, Глафира Павловна беседовали, да?
– Да, вели разговор, можно сказать, что беседовали.