Час зверя
Шрифт:
— Послушай, я серьезно, — предупредил он. — Если не прекратишь, я тебе все кости переломаю. Ты просто обязана успокоиться.
— Он все время думает, думает, — завздыхала бабушка. — В этом вся беда. Ваша мать была точно такой же. Думает и переживает Бог знает из-за чего. И такие странные книжки. И все эти разговоры. Бог, душа, спасение, не знаю, что еще. — Она вытянула бессильную руку, похлопала Оливера по ладони, покоившейся на подлокотнике кресла. — Ты всегда был моим
Он снова рассмеялся, забыв про боль в висках.
— Да уж. — Перкинс потянулся, встал. — Потому-то мне и нечего больше сказать.
— Ах, оставь.
Он снова склонился над ней, улыбаясь. Тыльной стороной руки нежно провел по увядшей щеке. Старуха прижалась к ласковой руке, прикрыла глаза. Перкинс неотрывно глядел на нее. Улыбка слетела с его губ. Такая притихшая. Прикрыла глаза. Дыхание едва заметно. Он прямо-таки чувствовал, как увядает, рассыхается мебель в этой комнате. Картины поблекли. Погас золотой свет. Невыносимо, немыслимо.
Глубоко вздохнул, с трудом выдохнул воздух.
— Не надо. — Перкинс откашлялся и начал снова: — Не надо так тревожиться, ба. Пожалуйста. Давай договоримся. Все будет хорошо. Я уже иду.
Нэнси не могла оторваться от скамьи. Бродяга навис над ней. Исчезли синее небо, пожелтевшие деревья, тропинка, скамейки, павильон. Бродяга затмил все. Болтающиеся суставы, раскаленные добела глаза.
Восемь часов. Смотри не забудь. Это час зверя.
Пульс яростно бьется в висках, заглушая визг тормозов, рев моторов, грохот автобусов на Бродвее. Нет шорохов листьев, не доносятся с улицы шаги пешеходов. Тук-тук-тук — глухо, тупо стучит пульс, стучит, сотрясая все тело.
Восемь часов. Смотри не забудь.
— Что?! — с трудом протолкнула выдох Нэнси. — Что вы сказали?
— Это час зверя.
Пялясь на девушку, ухмыляясь, бродяга вытянул руку, почти дотронулся до нее.
— Что?! — повторила она громче, срываясь на визг.
Тонкой скороговоркой попрошайка забормотал:
— Уделите мне монетку, мисс. Полтинник, всего-навсего полтинник, на кофеек.
Нэнси попыталась вдохнуть. Успокоиться, взять себя в руки. «Господи, я с ума схожу. Что мне слышится, неужели он и вправду сказал?»
— Очень прошу. Полтинничек, мисс. Только на кофе.
Резко заболело запястье. Револьвер. Она заметила, что по-прежнему крепко сжимает оружие. Держит его у самой поверхности полуоткрытой кожаной сумочки.
Господи Иисусе!
Нэнси еле слышно всхлипнула. Посмотрела вниз, на свои руки. Не смогла отвести
Господи Иисусе! Господи Иисусе!
Она выронила оружие, будто обожгла себе пальцы. Обеими руками поспешила закрыть сумку, затянуть молнию. Все десять пальцев глубоко впились в кожаный бочок.
Быстро вскинула глаза. Бродяга приблизился уже вплотную. Резкая, прокисшая вонь. Моча и пот. Так и бьет в нос.
Почему бы тебе не пристрелить его? Просто-напросто взять, и пристрелить.
— Дерьмо! — тихонько шепнула Нэн. — Все не так, все.
— Мне бы полтинничек, мисс. Всего-то. Не жмитесь, — гнул свое чужак.
— Извините. — Воздуху едва-едва хватало на шепот, дыхание как-то странно хлюпало в груди. — Извините, мне нехорошо. Извините.
Она попыталась подняться. Бродяга навис слишком низко, вплотную над ней. Прижал ее к скамейке, Нэнси никак не могла распрямить ноги. Удушливая вонь. Усмешка, больные, потрескавшиеся губы — в полудюйме от ее лица.
— Пожалуйста, — взмолилась она.
Резко изогнувшись, Нэнси попыталась выбраться, ускользнуть на тропинку. Кружилась, клонилась долу голова. Желтые листья вращались, вальсировали в воздухе, в такт им мутило, урчало в желудке. На миг Нэнси почудилось, что деревья переворачиваются вверх корнями. Павильон завалился набок и начал медленно опрокидываться навзничь.
— У вас же есть полтинник, мисс, — настаивал бродяга. — Я видел. — Он вновь стал надвигаться на нее, протягивая руку. Громко шуршали драные башмаки.
— Нет! — вырвалось у нее. Одной рукой схватилась за голову. Другой крепко сжимала сумочку, аж пальцы заболели. — Нет, нет, мне надо идти, мне надо идти.
«Схожу с ума, — мысленно твердила Нэнси. — С ума схожу. Вот так люда и сходят с ума».
— Надо идти… надо… извините меня…
Покачнувшись, она попыталась увернуться от попрошайки. Крепче, крепче прижать к себе сумочку. Будто молния может распахнуться сама собой. Револьвер выскочит. Выскочит и ляжет ей в руку, курок подвернется под палец.
Почему бы тебе не пристрелить его?
Быстрее, быстрее передвигать ноги. Вниз по тропинке, к изгороди, к зеленым пятнам травы, к фонтану, который плещет там, вдалеке, уже почти что на улице. Быстрее. Хлоп-хлоп танкетки по асфальтовой дорожке. Неуверенные, шаткие шаги, точно впервые встала на высокие каблуки. Еще три шага. Четыре. Пять.
— Не забудь.
Резко остановилась. Это бродяга, его хрипловатый шепот за спиной:
— Ровно в восемь. Не забудь.