Чаща
Шрифт:
Я ведь до сих пор не задумывалась, что будет потом, после того, как мы остановим Чащу и останемся в живых, ведь «потом» представлялось совершенно невозможным. А сейчас вдруг я осознала, что, не отдавая себе в том отчета, я навоображала себе местечко здесь, в башне. Жить в комнатушке наверху, увлеченно рыться в библиотеке и в лаборатории и изводить Саркана точно безалаберное привиденьице, которое повсюду разбрасывает его книги, не закрывает тяжелых дверей и вытаскивает его на весенний праздник, заставляет задержаться подольше, а не то так и сплясать разок-другой…
Про себя я давно знала — эту истину даже не надо было облекать в слова, — что
Но и здесь, рядом с Сарканом, мне тоже не место. Саркан затворился в своей башне. Он забирал нас одну за другой; он пользовался нашей связью с долиной — только для того, чтобы самому к ней не привязываться. Вот почему в долину он никогда не спускался. Я и без его разъяснений понимала, что он не может прийти в Ольшанку и поплясать в хороводе — ведь тогда он, глядишь, и сам пустит здесь корни, а ему это ни к чему. Дракон на целый век отгородился от мира за этими каменными стенами, полными древней магии. Может, он и позволил мне ненадолго войти, но он снова наглухо закроет за мною все двери. Для него оно не в первый раз, если на то пошло. Я сплела себе веревку из шелковых платьев и магии, чтобы выбраться наружу, — но я же не могу заставить его вылезти из окна, если он сам того не хочет.
Я села, отодвинулась от Саркана. Его рука выскользнула из моих волос. Я раздвинула душный полог и встала с постели, завернувшись в одно из покрывал. Подошла к окну, толкнула наружу ставни, высунулась по плечи под открытое ночное небо, подставляя лицо ветру. Ветра не было, воздух вокруг башни словно застыл в неподвижности.
Я замерла, вцепившись в каменный подоконник. Была полночь, темно — хоть глаз выколи, большинство кухонных костров либо погасли, либо огонь накрыли на ночь. Внизу, на земле, я не различала ровным счетом ничего. Я прислушалась к голосам древнего камня в построенной нами стене — они растревоженно роптали.
Я кинулась назад к постели и растолкала Саркана.
— Что-то неладно, — промолвила я.
Мы по-быстрому оделись; «ванасталем» вихрем закружил на мне чистые юбки от лодыжек и выше и зашнуровал на талии свежий корсаж. Саркан держал в горсти мыльный пузырь — младшего собрата своих «стражей», вкладывая в него послание: «Влад, быстро буди людей, Марек что-то затевает под покровом ночи». Дракон выпустил пузырь из окна, и мы побежали. К тому времени, как мы добрались до библиотеки, внизу, в траншеях, замерцали факелы и фонари.
А вот вражеский лагерь был весь объят тьмой, разве что у нескольких часовых было по фонарю и в Марековом шатре горел один-единственный светильник.
— Да, — кивнул Саркан, — там что-то происходит.
Он обернулся к столу, куда загодя выложил с полдюжины книг по оборонительной магии. А я осталась у окна: я глядела вниз и хмурилась. Я чувствовала, как сгущается магия с явным привкусом Сольиных чар, но там было что-то еще — медлительное и глубинное. Я по-прежнему ничего не видела, кроме нескольких часовых на обходе.
В шатре Марека между светильником и стеной прошла темная фигура. На полотне отобразилась тень — лицо в профиль: женская голова с высокой прической и острые зубцы диадемы в волосах. Задохнувшись, я отпрянула от окна, как будто обитательница шатра могла меня
— Она здесь, — прошептала я. — Королева.
Думать, что это значит, было некогда. Жутко взревела пушка, выплюнув сгустки оранжевого пламени; первые ядра ударили во внешнюю стену, во все стороны полетели комья грязи. Солья громко прокричал что-то, и по всему Марекову лагерю вспыхнул свет: люди бросали угли на вороха соломы и растопки, загодя разложенные в ряд.
Перед моим каменным бастионом воздвиглась стена пламени. Позади нее стоял Солья: с его широко раскинутых рук изливался оранжево-алый свет, пятная белые одежды. Лицо его исказилось от напряжения, словно он поднимал непосильную тяжесть. Он читал заклинание, но за ревом огня слов я не слышала.
— Попробуй сделать что-нибудь с этим огнем, — попросил меня Саркан, едва глянув вниз. Он метнулся обратно к столу и вытащил из дюжины свитков, заготовленных вчера, заговор, лишающий пушечные ядра силы.
— Но что… — начала было я, но Саркан уже начал читать: длинные путаные слоги текли как музыка, и отвлекать его вопросами я уже не могла.
Снаружи Солья опустился на колени и воздел руки, как будто швырял вдаль огромный шар. Вся стена пламени подпрыгнула в воздух, перегнулась через стену и хлынула в траншею, туда, где скорчились люди барона.
Их вопли и крики смешались с треском огня: на мгновение я словно окаменела. Надо мной раскинулось ясное небо, нигде ни облачка — дождь выжать неоткуда. Я в отчаянии кинулась к кувшину с водою в углу. Мне подумалось: может, если я из одного облака могу сотворить грозу, так и из капли воды облако получится.
Я налила воды в горсть и зашептала над нею заклинание дождя, рассказывая каплям, что они могут стать ливнем, и грозою, и даже неодолимым наводнением — и вот крохотное озерцо в моей руке замерцало ртутью. Я выплеснула воду в окно, и она в самом деле стала дождем: чихнул гром, из ниоткуда в траншею хлынула струя — и затушила огонь в одном месте.
А пушка все грохотала, не умолкая. Саркан стоял рядом со мною у окна, удерживая щит против канонады, но каждый удар с силой бил и по Дракону тоже. Оранжевый огонь подсвечивал снизу его лицо и играл на стиснутых зубах; он только покряхтывал от отдачи. Мне отчаянно хотелось поговорить с ним между пушечными залпами, спросить, получается ли у нас хоть что-нибудь. Я не понимала, кто побеждает: мы или они.
Но огонь в траншее все еще пылал. Я продолжала швыряться дождем, однако сотворить ливень из горсти воды дело непростое, причем чем дальше, тем сложнее. Воздух сделался сухим и душным, а моя кожа и волосы — по-зимнему хрусткими, как будто я забирала вокруг себя всю влагу, а дождевые потоки тушили пламя лишь в одном месте зараз. Люди барона старались изо всех сил, сбивая пламя плащами, вымоченными в утекающей воде.
И тут взревели две пушки одновременно. К тому времени летящие железные ядра озарились синим и зеленым огнем — и потащили это сияние за собою точно шлейф кометы. Саркана с силой отбросило назад, к столу и ударило об угол. Он пошатнулся, закашлялся; заклинание распалось. Ядра пробили его щит и медленно погрузились в стену — так нож входит в незрелый плод. Вокруг них камень словно плавился, мерцая алым по краю разрыва. Ядра полностью утонули в стене и, дважды приглушенно взрыкнув, взорвались. В воздух взлетело целое облако земли, твердые и острые осколки камня градом забарабанили по самой башне, и в заграждающей стене образовался зияющий пролом.