Чаша Бланшара
Шрифт:
— Скажите ему, миссис, — произнесла Элси с показной храбростью. — Это меньшее, что вы можете сделать, после того как заставили меня прождать целый век.
— Я не знала, что ты здесь, Элси, — попыталась оправдаться Агнесс, обходя Джона.
— Не важно. Так вы написали ответ?
Агнесс протянула письмо:
— Вот он.
Она едва успела произнести эти слова, как Элси ринулась вперед, выдернула письмо из ее руки и сунула в карман. Агнесс вспомнились апельсин и кошелек, выхваченные с такой же быстротой, и серебряная шкатулка, которую она, однако, исхитрилась удержать. Но вид отступающей за порог жалкой фигурки не вызвал гнева,
— Подожди немного, Элси. Ты сегодня ела?
— Как я могла? Ведь я так долго вас ждала, — сказала Элси, бросая укоризненный взгляд в сторону Агнесс, как будто хотела сказать: «Вы ведь им не сказали, правда?»
— Тогда позволь мне перед тобой извиниться и предложить тебе поесть что-нибудь теплое, прежде чем ты отправишься назад к мистеру Питту.
Элси помедлила у двери, сунув руки под мышки, и с тревогой посмотрела в сторону Чипсайда и реки.
— Мне здорово попадет. Папаша будет ждать ужина, да и мистер Грант велел мне не задерживаться, идти прямиком сюда и возвращаться с ответом.
— Мистер Грант?
— Человек, который передает нам приказы мистера Питта и присматривает за нами. — Элси вытерла сопливый нос тыльной стороной ладони, затем шепотом добавила: — Вы ведь ничего не говорили обо мне или кому-то еще, верно?
Агнесс почувствовала заинтересованный взгляд Джона. А за его спиной тенью возник мистер Мэттью. Что они знают обо всех этих делах? Лучше ей не показывать своего знакомства с семейной историей Элси и не задерживать ее дольше, чем необходимо. Джон был парнем сообразительным, он мог запомнить Элси с того утра еще до грабежа и догадаться, что есть связь между Питтом и кражей. Не обращая внимания на вопрос девочки, Агнесс сказала:
— Ты замерзнешь насмерть, прежде чем доберешься до моста, если не съешь чего-нибудь горячего. Пойдем на кухню. Я дам тебе что-нибудь, ты съешь это по пути.
Элси пожала костлявыми плечами.
— Ладно, — сказала она без тени благодарности, вновь становясь своими большими ботинками на коврик у двери.
— Не вздумай сюда идти, — сказал Джон, делая шаг вперед и загораживая ей дорогу. Затем он повернулся к Агнесс: — Простите меня, миссис Мидоус, я не могу не удивляться, что вы приглашаете такое непотребное существо в дом, где так много ценных вещей.
Он говорил тихо, не желая обидеть девочку, но выражая искреннее удивление.
— Ты совершенно прав, Джон, — громко произнес мистер Мэттью из глубины темного холла.
Элси поморщилась, как будто Джон ее ударил. В ее глазах появился страх, она, спотыкаясь, попятилась по ступенькам.
— Я ничего не просила, сами слышали, мне предложили, — возмутилась она.
— Подожди одну минуту, — приказала Агнесс, спускаясь по ступенькам и хватая ее за руку.
— Отпустите меня! Что вы такое делаете? — сердито сказала Элси, отдергивая свой локоть. — Оставьте меня в покое, сами избавите себя от неприятностей.
— Нет, — запротестовала Агнесс и, наклонившись к Элси, прошептала в ее покрасневшее от ветра ухо: — Спустись по этим ступенькам и пройди вдоль перил, так попадешь к двери в кухню. Подожди там минутку, я вынесу тебе что-нибудь поесть.
Элси с сомнением посмотрела на нее. Агнесс
— Беспечность некоторых людей никогда не перестанет меня изумлять, — провозгласил Джон, закрывая дверь и запирая ее на засов, одновременно наблюдая, как Агнесс отряхивает снег со своих ботинок на коврике у двери. — С этой девчонкой вы во второй раз напрашиваетесь на неприятности, миссис Мидоус, поверьте мне на слово.
— Возможно, Джон, — мрачно сказала Агнесс.
Вполне вероятно, что он был прав. Однако при виде несчастной Элси его презрение ее не волновало.
Агнесс вернулась на кухню и оглядела свои запасы. Решив, что один кусок пирога, взятый из ужина слуг, никого не оставит голодным, а если кому и не хватит — она уж позаботится, чтобы это был Джон или мистер Мэттью, Агнесс схватила кусок с подноса и пошла к двери, которая вела на улицу. Она распахнула дверь, рассчитывая, что Элси ждет ее, но девочки не было ни видно, ни слышно.
Агнесс с минуту постояла на пороге — холодный ветер задувал в открытую дверь, — ожидая, не донесутся ли шаги и не покажется ли алая шаль, но ничего не услышала и не увидела. Затем осторожно поднялась по обледенелым ступенькам на улицу. После жаркой кухни холод казался еще более пронизывающим. Шел сильный снег, крупные снежинки величиной с ноготь большого пальца покрыли ступеньки и прилипли к перилам, так что не хотелось за них браться. На верхних трех ступеньках Агнесс разглядела небольшие следы, как будто Элси спустилась немного, но дальше не пошла, передумала. На самой улице ее следов уже было не разобрать — слишком много там прошло народу. Неужели Джон вышел и спугнул девочку, как только Агнесс ушла? Она посмотрела по обеим сторонам улицы. У ближайших дверей стоял мужчина, либо пережидал непогоду, либо ждал, когда ему откроют дверь. Вдали ей с трудом удалось различить несколько смутных фигур, быстро шагающих прочь, но разобрать, есть ли среди них Элси, было невозможно.
Расстроенная Агнесс откусила от теплого пирога, чувствуя, как согревают ее мясо и картофель. Она так надеялась, что они согреют Элси. Затем повернулась и спустилась по ступенькам. До этой девочки ей нет никакого дела, напомнила она себе.
ГЛАВА 30
В этот вечер Агнесс не собиралась сидеть дома, она пообещала Питеру навестить его и посмотреть, как он устроился у миссис Шарп. Ей ни за что на свете не хотелось разочаровывать его, но точно так же не хотелось просить разрешения у миссис Тули и получить отказ. Поручив Дорис накормить слуг, она сказала, что у нее болит голова и что она пойдет к себе приляжет, а вниз спустится, когда придет пора подавать ужин наверх.
Агнесс не хотелось признаваться самой себе, что не только Питер манил ее выйти на улицу в эту снежную ночь. Она весь день не видела Томаса Уильямса и ничего о нем не слышала. Несколько раз она ловила себя на том, что поглядывает в окно, выходившее на улицу. Из него видны были только полы пальто и лодыжки мужчин и подолы женских плащей. Каждый раз, увидев пару мускулистых лодыжек, она, краснея, гадала, не принадлежат ли они Томасу, не выбрался ли он под каким-нибудь предлогом навестить ее или не собирается ли передать ей записку. Но, даже если лодыжки и полы пальто принадлежали ему, Агнесс так об этом и не узнала. Томас Уильямс не зашел и не сделал никакой попытки с ней связаться.