Чаша и крест
Шрифт:
Томас и другие джентльмены сразу окружили Генриха и принялись смеяться какой-то шутке, которую отпустил его величество. Чарльз Брэндон вернулся к жене.
— Король собирается устроить спектакль, — сказал он жене, не обращая на меня никакого внимания. — Хочет вызвать Анну, но не говорить, кто он такой: сперва посмотрит, как она будет себя вести, а только потом откроется. Если все пройдет хорошо, он может ускорить свадебную церемонию.
Герцог ухмыльнулся и вернулся к его величеству.
Генрих и его свита двинулись вверх
— Ваша светлость, — обратился он к Катрин Брэндон, — эта женщина вошла сюда без разрешения. Здесь находится король, и мы не можем допустить этого. Она должна немедленно покинуть дворец.
Он проговорил это таким агрессивным тоном, что пес герцогини забеспокоился и глухо зарычал.
— Молчать, Гардинер! — прикрикнула на него хозяйка.
— Как вы сказали? Гардинер? Вы назвали свою собаку этим именем?
— Да, а что? — с вызовом отвечала она.
У меня уже не было сил сдерживаться. Остаточное действие настойки, страх, крайняя усталость — словом, на меня навалилось все сразу. Я чуть ли не пополам сложилась, задыхаясь от истерического смеха.
— Что с вами, госпожа Стаффорд? — воскликнула герцогиня. — Вам нехорошо?
— Все в порядке, — ответила я, выпрямляясь. — Прошу прощения, просто я лично знакома с епископом Винчестерским и поздравляю вас с удачным выбором: лучшей клички для собаки и придумать невозможно.
Катрин Брэндон удивленно заморгала, и на юном личике ее появилась улыбка.
Начальник королевской стражи повторил требование: я немедленно должна покинуть дворец.
— Эта дама, — возразила герцогиня Саффолк, — моя близкая подруга. Сама принцесса пригласила ее в свою свиту. Вам нет нужды беспокоиться.
— Но, ваша светлость, я…
— Оставьте нас, — не выдержала она. — Немедленно!
Он ретировался.
Наверху уже не было видно никого из сопровождающих короля лиц. Возможно, он уже встретился с Анной Клевской.
— Дайте мне ваш плащ, — попросила я Катрин.
— Что?
— Дайте мне ваш плащ! Пожалуйста! Не могу же я предстать перед королем в таком виде.
— Перед королем? — продолжала недоумевать моя собеседница.
— Заклинаю вас, плащ! Por favor!
Широко раскрыв от изумления глаза, Катрин Брэндон расстегнула пуговицы, сняла плащ и вручила его мне. Я накинула его на свое грязное платье, застегнула верхние пуговицы, пригладила прическу и направилась к лестнице.
Бежать по ступенькам я не осмелилась, но, вцепившись пальцами в верхние пуговицы плаща, двигалась настолько быстро, насколько это может позволить себе благородная дама.
На третьем этаже я вышла на длинную галерею. Там, разбившись на небольшие группы, стояло в общей сложности человек тридцать, не меньше. Все смотрели на двух людей посередине. Один, высокий и тучный мужчина, был сам король. А рядом с ним — невысокого роста дама. Не Анна Клевская.
Я
Я мгновенно метнулась влево, к окнам. Все головы повернулись в мою сторону. Но что мне еще было делать? Сейчас лучше забыть о том, что благородная дама должна двигаться величаво и с достоинством. Король уже взял чашу из рук Катрин. Надо было спешить, в моем распоряжении оставались буквально секунды. И я бросилась к Генриху, как сокол к своей жертве.
Черной молнией я промчалась мимо герцога Саффолка, Томаса Сеймура. Оставалось пятнадцать футов… десять…
Король поднял чашу, поднес к губам, наклонил и… Сейчас, сейчас он выпьет отравленное вино!
— Ваше величество, остановитесь!
Все, кто был в галерее, ошеломленно уставились на меня. Катрин Говард, не веря собственным глазам, изумленно раскрыла рот.
Генрих VIII опустил чашу и посмотрел в мою сторону.
— В чем дело? — надменно проговорил он.
— Я ваша кузина, ваше величество, Джоанна Стаффорд. Вы меня не помните, поскольку я давно не бывала при дворе.
На лице его проступило недоумение, граничащее с раздражением.
— Ну и что из этого?
— Вы позволите мне, ваше величество, забрать сейчас у вас эту чашу?
Я улыбалась: возможно, на меня еще действовала настойка. И продолжала лихорадочно импровизировать:
— Я имела честь встретить и сопровождать Анну Клевскую. И могу заверить вас: о, это благороднейшее юное создание… Думаю, вы найдете ее самой подходящей для себя парой. Вы не должны сейчас больше задерживаться здесь. Скорее спешите к ней. В ее милом обществе вино покажется вам еще слаще…
Король молча смотрел на меня; чаша все еще оставалась у него в руке.
Я ощущала на себе тревожные взгляды придворных, слышала их изумленный шепот. Ворваться без приглашения, броситься к королю и попытаться забрать у него сосуд с вином — это была неслыханная дерзость.
Секунда шла за секундой, король все смотрел на меня испытующим взглядом узеньких холодных голубых глазок, глубоко посаженных на мясистом лице.
Потом Генрих Тюдор протянул мне чашу.
Повернулся и с нетерпеливой улыбкой направился к двери в самом конце галереи, за которой располагались апартаменты Анны Клевской.
Человек, стоявший на страже у покоев принцессы, поклонился. Подойдя к двери, король остановился.
Я сжимала в руках чашу, и сердце мое отчаянно колотилось.
Генрих нажал на дверную ручку и прошел внутрь, а за ним пятеро ближайших его друзей. Дверь за ними закрылась. Никто в галерее так и не понял, что произошло.
— Джоанна, что вы здесь делаете? — спросила Катрин Говард. — Я очень рада вас видеть, но… вас ведь нет в списке приближенных дам новой королевы. А я… я теперь ее фрейлина. Меня официально назначили в Кентербери.