Чаша и Крест
Шрифт:
— Разве вы не видите моего лица? И этого, — он кивнул на искалеченную руку, которую уже не скрываясь, положил на борт ложи.
— Это все принадлежит вам, — она чуть пожала своими великолепными плечами. — Значит, оно по-своему прекрасно.
— Это вам кажется сейчас. А когда вы посмотрите повнимательнее…
— У меня была прекрасная возможность посмотреть повнимательнее, — перебила Рандалин. — Когда вы лежали без сознания в моем доме.
Гвендор опустил голову.
— Вы напрасно
— Благодарен?
— До конца жизни, — серьезно сказал Гвендор, — я буду помнить, как прикасался к вам. И в эмайнской камере. И сегодня утром в вашем доме.
Рандалин слегка сощурилась — как всегда, когда она бросалась в бой, не задумываясь.
— Благодарность — это единственное чувство, которое вы ко мне испытываете?
— Нет… Я… Зачем вы заставляете отвечать прямо, Рандалин? Если вы и так прекрасно знаете ответ? Я люблю вас.
— Пойдемте отсюда, — неожиданно сказала Рандалин. — Я очень нежно отношусь к Люку, но сейчас мне как-то не до него. Пойдемте куда-нибудь, где поменьше народу.
Но найти в Валлене место, где поменьше народу, в тот вечер было совершенно невозможно. Вернее, для этого надо было перестать носить имена Гвендор и Рандалин — толпы гуляющих тащились за ними следом по знаменитой набережной, делая вид, что просто дышат свежим воздухом перед сном. Наконец, махнув рукой, они устроились за столиком в очередном трактире, прямо под открытым небом.
Мы втроем — Бэрд, Жерар и я — выполняя роль мрачных телохранителей, расположились в нескольких шагах на огромном якоре, не сводя с них глаз. Они сидели вполоборота к нам — профиль Гвендора на фоне моря казался вырезанным на монете, и даже шрамы не так портили его щеку. Я с удивлением заметил, что у Рандалин, оказывается, чуть вздернутый носик и ямочка на подбородке. Она слушала, что ей говорит Гвендор, чуть приоткрыв губы, и снова я задумался, сколько же ей на самом деле лет — сейчас она выглядела молодой девушкой, влюбившейся впервые. Потом я заметил, что они давно держатся за руки, и издал тоскливый вздох.
— Что, Торстейн? Приходится забывать о своей преступной страсти? — Жерар забрался выше всех нас на якорь и болтал ногами.
— Я не об этом, — сказал я искренне. — Каждая минута, которую они проводят вместе, добавляет неприятностей и ей, и нам.
— Он прав, — угрюмо сказал Бэрд.
— О мои драгоценные друзья! Я всегда был невысокого мнения о возможностях вашего интеллекта. И своего мнения не изменю, потому что на этот раз вы угадали совершенно случайно.
— Что ты хочешь этим сказать?
— Я хочу сказать, что неприятности уже к нам приближаются. В образе двух решительно настроенных молодых людей.
Мы проследили
С Гвендором явно что-то происходило — он улыбнулся такой же почти радостной улыбкой, которую я видел разве что на суде в Эмайне, и сделал приветственный жест, принятый в Валлене.
— Добрый день, господа, — сказал он спокойно. — Не желаете ли к нам присоединиться?
Санцио так скрутило при слове "к нам", что он вряд ли мог начать переговоры, предоставив это право Джулиану.
— Нет, — сказал тот сквозь зубы. — Мы хотели предложить вам другое развлечение, милорд Гвендор. Более достойное мужчины вашего ранга.
— Джулиан, я тебя прокляну, — вмешалась Рандалин, быстро понявшая, к чему он клонит.
Джулиан посмотрел на нее с бесконечной тоской — она очень странно смотрелась на замкнутом загорелом лице широкоплечего атлета с волосами до плеч.
— Это ваше право, Рандалин, — сказал он. — Но я этого не боюсь. Мне все равно уже ничего не жаль в этой жизни.
— И меня? — спросила она, решив, видимо, зайти с другой стороны.
Лицо Джулиана странно сморщилось.
— Вы нас предали. Вам, впрочем, нас никогда было не жаль. Но по крайней мере вы были с нами, и мы были счастливы вам служить. А что теперь? Почему мы должны вас жалеть?
— Послушай ты, выскочка из Круахана, эмайнский самозванец, не знаю, из какой дыры ты вылез, но сейчас я тебя загоню обратно! — вступил Санцио, отдышавшийся от первого приступа гнева. — Я вызываю тебя! И если тебе случайно повезет меня убить, Джулиан будет следующим. За ним — другой воин, и так дальше, пока мы наконец тебя не уничтожим.
Гвендор улыбнулся ему даже не снисходительно — скорее понимающе.
— Если я правильно понимаю тонкости валленского языка, обращение на "ты" означает особые доверительные отношения между близкими родственниками или друзьями? Так вот, на правах близкого человека даю тебе совет — выпей успокоительного отвара на ночь и ложись спать.
Санцио рванулся вперед, но Бэрд схватил его за руку. Некоторое время они боролись, стиснув зубы и прерывисто дыша. Я был искренне удивлен, потому что прекрасно знал, что Бэрд мог разбить рукой деревянное полено, а в нежном красавчике Санцио не предполагал подобного Или это оскорбленная любовь и тоска придавали ему силы?