Чаша и Меч
Шрифт:
Вторая тарелка, правда, с одной колбаской, стояла перед Фрейей.
Гарм напомнил о себе, постучав по полу хвостом.
— А ты свою долю уже получил, — возразила ему Фрейя. — Иди на место.
Пес улегся на подстилку в углу, но смотрел все так же заинтересованно. Не менее, чем сам енрир.
— Ты до сих пор не ела? Ждала меня?
— А что тут странного? — Из-под низко обрезанной челки на него мрачно смотрели голубые глаза. — Даже последняя дизентерийная амеба не ест в одиночестве. Приятного аппетита.
Он
— Вкусно. Вот только откуда у тебя деньги… — он кивнул, указывая так же на новую одежду и обувь… — на все это?
Девчонка пожала плечами:
— Продала кое-что из моих шмоток. Все равно я их носить не собиралась.
Судя по всему, ни малейшего сожаления она не испытывала. Отказаться от дорогих дизайнерских вещей ради поношенных тряпок — вот это она называет «новыми возможностями»?
— Ты не должна продавать свои наряды. — Голос Фенрира звучал холодно. Как-никак Фрейя умудрилась выставить его в не очень красивом свете. — Надо было просто сказать, что тебе нужны деньги.
Взгляд девушки оставался все таким же мрачным, если не сказать угрюмым:
— Я что, должна выпрашивать у тебя денег на еду? Как ты себе это представляешь?
И тоже отправила кусок колбасы в рот.
— Нет. — Фенрир встал из-за стола и потянулся к своей куртке. — Вот. — Он достал из бумажника и положил перед ней свою кредитку. Брови девушки удивленно приподнялись, зато он слегка улыбнулся уголками рта. Да, детка, это платиновая карта. — На текущие расходы тебе хватит. Если захочешь что — то дороже ста тысяч, просто скажи мне.
— С чего вдруг такая щедрость? — Фрейя удивленно повертела картой перед глазами, но в карман к себе все же положила. — А ты не боишься, что теперь я смогу сбежать с деньгами?
— А ты не забыла наш утренний разговор? — Он попробовал пюре с луком и довольно зажмурился. Было действительно вкусно. — Далеко не убежишь. В лучшем случае сменишь хозяина, в худшем — вернешься ко мне. Или тебя заберет Бьярн. И закроет твои новые возможности. Соображаешь?
Фенрир снова взялся за колбасу. Смотреть, как девчонка злится, как ни крути, было приятно.
— Или ты действительно хочешь к ярлу? — Она пожала плечами, но злой огонек в глазах не ускользнул от внимания берсерка. — Кстати, — он перевел взгляд на стену, где прибавилась пара зачеркнутых насечек, — какое у тебя первое желание? — Фенрир указал на первую, самую длинную и жирную царапину. — Убить Бьярна?
— Да.
Она прямо, не мигая, смотрела ему в лицо.
— Не стоит. — Теперь он отложил вилку и нож и чуть подался вперед, положив локти на столешницу. — Женское дело — давать жизнь. Смертью в нашем мире распоряжаются мужчины. Оставь это своему брату.
По тому, как девушка вздрогнула и выпрямилась, он понял, в каком напряжении она до сих пор находилась. И потому не стал ее мучить дальше:
— О нем ничего не
— Спасибо.
Фрейя опустила голову и снова стала есть. Зато у Фенрира аппетит почему-то пропал. А ведь Бьярн действительно может ее забрать, подумал он. И то, что берсерк до сих пор не сделал девушку своей, станет доводом в пользу ярла. Мысль о том, что она поплачет несколько дней, а потом смирится и примет его, почему-то больше не казалась убедительной.
— А это что за желание? — Он спросил просто потому, что боялся этого молчания.
— Расстаться с девственностью.
— Что-о-о? — Нет, она все-таки его сегодня добьет.
Фрейя и бровью не повела. Просто пожала плечами и продолжала жевать, словно обсуждала, как сделать дырочку на ремне:
— Я училась в общественной гимназии вместе с людьми. Там девочки начинали лет с четырнадцати-пятнадцати. К одиннадцатому классу я среди них чувствовала себя просто замшелой старой девой.
И снова положила в рот кусочек колбасы. Фенрир смотрел на ее губы, не отрываясь. Просто ничего не мог с собой поделать.
— И каким же ты представляла своего первого мужчину?
Девушка посмотрела на берсерка исподлобья:
— С чего ты взял, что я его представляла?
Теперь настала его очередь пожать плечами:
— А что тут странного? Мужчины всегда думают о желанной женщине, когда…, - он сжал лежащий на столешнице кулак.
Фрейя слегка покраснела. Может быть, зря она ляпнула насчет девственности? Думала, Фенрир смутится и отвяжется, а он, наоборот, обсуждал эту тему так непринужденно, словно съеденную пиццу. И униматься не собирался:
— Кого ты видела, когда трогала себя?
Наконец Фрейя перестала размышлять, на кого она больше злится, на него или на себя. И вообще, какого черта? Фенрир ей не папа и не мама. Если бы не этот дурацкий кодекс чести оборотней, она бы переспала с каким-нибудь парнем еще лет в пятнадцать, как ее одноклассницы. Желающих, кстати, было хоть отбавляй.
— Я не видела его лица. — Как ни странно, признание далось ей легко. — Просто чувствовала, как надо мной нависает кто-то очень большой. Помню только, что у него темные волосы и твердое тело.
— И как ты себя чувствовала под ним?
Фенрир сжал губы в узкую щель и пристально смотрел в окно. Как-будто видел там что — то интересное.
— Жутко. Я знала, что он не причинит мне вреда, но все равно было страшно. И от этого …
Она запнулась и замолчала. И так было сказано достаточно. Не стоит этому черному медведю знать, как от сладкого ужаса наливалось тяжестью ее тело, слабели ноги и горячей волной поднималось изнутри что-то непонятное, заставляющее все ее существо содрогаться от наслаждения. И от мысли, что она делает что-то стыдное, становилось ещё слаще.