Чаша огня
Шрифт:
Я посмотрел на Тернера. Он наблюдал за приближающейся звездой мутным взором сквозь полуприкрытые веки. На лице его было безразличие человека обреченного на смерть, и принимающего ее, как должное. Теперь вся картина происшедшего встала передо мной совершенно отчетливо. Наш корабль ворвался на окраину системы Красного солнца и попал в плотный метеоритный пояс, столкнувшись с крупным метеоритом или астероидом. Судя по всему, у нас была повреждена носовая часть, мы были лишены управления, и соответственно возможности любого маневра. Наш ракетоплан неуклонно несся в направлении Красной звезды и затормозить его не представлялось никакой возможности… И это был конец!
Бессильный, я опустился в кресло. Посмотрел на Тернера. Грудь его порывисто вздымалась, из глубины ее вырывались сдавленные хрипы. Неожиданная мысль ослепила меня несбыточной надеждой, — ведь у звезды должна быть хоть какая-нибудь планетная
С трудом я смог разглядеть чуть ниже пылающего диска крохотную черную точку, на мгновение вспыхнувшую яркой искрой. Сердце радостно стукнуло в груди. Планета! Она была достаточно удалена от своего солнца, чтобы не повторить участь нашего Меркурия или Венеры, но все же, что могла значить эта звездочка в наших с Эдом судьбах? Я посмотрел на пилота. Казалось, он был совсем плох. С трудом пошевелил губами.
— Иди… в шлюзовую камеру… там плайер… Спасайся!..
Только сейчас, наконец, смысл его слов дошел до меня. Весь план спасения показался мне таким простым и ясным, что не подумать об этом раньше мог только не сведущий человек. Шанс спастись на небольшом аварийном плайре и попытаться сесть на планету был ничтожно мал, но это был единственный шанс для нас с Эдом! Запас горючего был ничтожным, но его должно хватить на непродолжительный полет, торможение и посадку. Правда, Эд тяжело ранен и может не выдержать перегрузок… Нет, лучше уж остаться здесь воем! Я не могу бросить его!
— Я не оставлю тебя одного! А вместе нам не спастись!
Лицо Тернера, бледное, как полотно, исказилось от боли и ярости. Собрав последние силы, он прохрипел:
— Вон… вон с корабля!.. Быстро!..
Спотыкаясь на каждом шагу, и держась за поручни на стене, я пробрался по темным коридорам к шлюзовому отсеку, сопровождаемый тревожным миганием красных огней и воем сирен. Перед глазами неотступно стояло лицо Тернера, его на мгновение ожившие, обжигающие огнем глаза. Это лицо не давало мне покоя пока я надевал скафандр и обливался холодным потом от кинжальной боли в левом плече и лопатке, пока я пристегивался ремнями к посадочному креслу в кабине аппарата, и потом, когда уже захлопывал прозрачный купол, а створки наружных дверей шлюза бесшумно раскрылись, и бездонная черная пропасть пахнула на меня холодом, в котором стыл тоскливый свет далеких звезд. Я не мог ни на секунду забыть этого лица, — лица человека, спасшего мне жизнь ценой своей жизни…
Звезды внизу неслись стремительно и неудержимо, словно черную пустоту пронизывали струи холодного звездного дождя. Наверное, поэтому появление выпуклого бурого контура показалось таким медленным и величавым на фоне летящего звездного потока. «А ведь это планета!» — пришла откуда-то издалека ясная мысль, пытаясь расшевелить сонное сознание. И тут же настойчивый внутренний голос повторил: «Это планета, Максим! Очнись!»
Я встрепенулся, испугавшись, что могу пропустить нужный момент для сближения и входа в атмосферу. Но до маленького темно-бурого диска было безнадежно далеко. Поразмыслив, я все же положил руку на рычаг пуска маневровых двигателей. Последовал мягкий толчок, и звездный поток снова полетел мне навстречу, закрутился гигантской сверкающей каруселью. Где-то в стороне, внизу… нет, уже вверху, надо мной, мелькнул едва приметный серп планеты, исчез, и снова появился — теперь уже под ногами — и опять растворился в бешеной сумятице звезд. Я понял, что ускорением плайер закрутило в спираль, и попытался вывести из нее аппарат. Безотчетная радость первых секунд полета сменилась мрачными мыслями о моей дальнейшей судьбе.
Спасен? Живу?.. Но разве это спасение? Разве оно лучше смерти?.. В блоке жизнеобеспечения есть годовой запас пищи, но воздуха в скафандре на сто шестьдесят часов, а воды и того меньше. Есть мощная рация, но что я могу один на чужой далекой планете? Чтобы послать сигнал о помощи, потребуется огромное количество энергии, которой у меня нет, да и помощи мне не дождаться… Один! Разве это не короткая отсрочка неминуемой смерти? Разве стоило из-за этого бросать раненного Тернера?..
От усилий вывести плайер из самопроизвольной спирали пот струился у меня по лицу, заливал глаза. Наконец, ценой половинного запаса горючего, мне удалось замедлить бег звезд за стеклом кабины. Маневрируя короткими ударами боковых двигателей, я
Я следил за приближающейся планетой с какой-то странной отрешенностью и неизъяснимой печалью. На приборном щитке замигали желтые огоньки расположенные вряд. Я взглянул на светящиеся шкалы и понял, что топлива едва хватит на посадочный маневр. Но плайер уже попал в область притяжения планеты, и теперь не мог уйти с ее орбиты. Если мне не удастся посадить аппарат, тогда он станет вечным спутником планеты… и я вместе с ним. Вцепившись в штурвал управления, я стал заводить плайер на посадочную спираль. По стеклу кабины побежали отблески багрового сияния. Я поднял светофильтр на шлеме скафандра, задирая голову, и стараясь увидеть линии созвездий над собой. Но там, где раньше были звезды, теперь стелилась жемчужно-розовая дымка. Мимо меня понеслись взлохмаченные оранжевые облака, сквозь которые я пытался разглядеть поверхность планеты. Тяжелые пласты облачности висели один над другим, не давая увидеть ничего, что было внизу. По корпусу аппарата поползли змеистые разводы голубого огня. Я бросил быстрый взгляд на шкалу наружного термометра. Обшивка плайера быстро нагревалась в более плотной, чем у Земли, атмосфере. Через минуту она уже начала светится. Аппарат пронизала вибрация. Я включил охладители, и в это время стена рыжих облаков неожиданно раскрылась снизу, прямо подо мной. Вверх стремительно полетели клочья красного тумана, и снопы красного света, громадным веером раскрывшиеся над изогнутым горизонтом, ослепили меня. В следующее мгновение пронзительный свист ударил по наушникам, оглушая меня. Ошеломленный, я взглянул на приборную доску, но успел только заметить цифру «250» на шкале высотомера. Что-то толкнуло мое кресло снизу и швырнуло меня навстречу ослепительной реке красного света. Инстинктивно я вжал голову в плечи, но удар страшной силы обрушился на меня откуда-то сверху, ослепив и оглушив в туже секунду.
Глава втораяП од багровым небом
Звезды снова испуганно побежали в нескончаемом круговороте. А я, словно находился в центре этого огромного звездного колеса — такой ничтожный и беспомощный. Небо неудержимо летело вверх, и я чувствовал, как пол кабины уходит из-под моих ног. От нескончаемого мелькания сотен тысяч ослепительных огоньков кружилась голова. Я понял, что сейчас потеряю сознание, и почувствовал, как тело мое стало вдруг совершенно невесомым, словно, меня подхватила какая-то неведомая сила и подняла над этим сверкающим потоком.
В следующую минуту мне показалось, что я лежу на чем-то очень мягком. Кружение в голове остановилось, и в молчаливую пустоту, окружавшую меня, ворвался какой-то знакомый звук… Море! Шелест волн накатывался на меня, обдавал мягкой нежностью, разливался сотнями голосов могучего органа. Я открыл глаза и увидел перед собой розовый песок и гальку. Где я?.. Что со мной?..
Я поднял голову и увидел бесконечный песчаный пляж, уходивший к самому горизонту, где громоздились лиловые бастионы скал. По песку, навстречу мне, легкой, невесомой, почти летящей походкой шла женщина… Что-то радостно знакомое было в ней, развевающей по ветру массу иссиня-черных волос. Вдруг я узнал ее — Юли! Я порывисто вскочил ей навстречу, и в эту минуту крутящийся звездный поток снова подхватил меня, объял сверкающей пеленой, увлекая в неведомые глубины вселенной. Сознание вернулось ко мне, и я увидел, как из пены звезд встала передо мной мрачная черная равнина, расстилавшаяся под тяжелым и низким багровым небом. Огромный раскаленный шар красного солнца висел у самого горизонта, но его света едва хватало, чтобы рассеять коричневый сумрак, царивший на этой пустынной равнине.
Голова моя постепенно прояснялась, и окружающий мир проступал в сознании все с большей отчетливостью. Я увидел, что вокруг меня до самого горизонта раскинулось бескрайнее болото. Черная, казавшаяся густой, жижа мрачно поблескивала в лучах кроваво-красного светила, словно действительно обильно политая кровью, булькала и пенилась местами. Глаза с трудом привыкали к необычному освещению. Все вокруг казалось нереальными картинами фантастического сна. Краски мешались, создавая немыслимые оттенки и полутона.