Чаша огня
Шрифт:
Влад Стив внимательно посмотрел на меня. Я опустил глаза, начиная осознавать свою неправоту. Действительно, я допустил некоторую поспешность при задержании Зеница.
— Но он же мог скрыться от нас! — попытался возразить я.
— Мог, если он действительно виновен. А если нет? Давай детально разберемся во всем.
Влад Стив положил сцепленные пальцы на полированную крышку стола.
— Прежде всего, на чем ты основываешь свои выводы? — Он внимательно посмотрел на меня. — В исследовательском институте исчезла девушка-студентка. Она, как я понял, была натурой романтичной, к тому же занималась горным спортом и добилась на этом поприще немалых успехов. Так? Проанализировав эти факты, ты приходишь к мысли, что исчезновение Дивии Рана как-то связано с горами, и что
— Так? — кивнул я.
— От этой же подруги ты узнаешь о намерении Дивии втайне от всех отправиться в Монастырское ущелье, но цель этой поездки тебе по-прежнему не ясна. Далее, следуя по цепочке, ты отправляешься на транспортную станцию, и узнаешь там о том, что в ночь с двадцать шестого на двадцать седьмое августа Дивия Рана действительно побывала здесь. Она взяла на станции магнитор и уехала на нем в неизвестном направлении. Кроме того, тебе становится известно о незнакомце в одежде студента, заходившем сюда в туже ночь, и ты делаешь поспешные выводы о том, что этот человек может быть причастен к исчезновению девушки. К тому же, он явно имеет отношение к местному институту, а тебе известно имя Вула, знакомого Дивии Рана, возможно, тоже студента. Дело остается за малым…
— Да нет же! — воскликнул я. — Все было совсем не так!
— Максим! Имей терпение выслушать меня до конца. Я еще не закончил. Следующим твоим шагом было знакомство с начальником горноспасательной Службы, от которого ты узнаешь о странной записке, в которой исчезнувшая девушка сообщает о своем намерении отправиться к Южным отрогам Гималай, где ее и искали спасатели, но никого там не обнаружили. Из твоего рапорта ясно, что Виджаядев не мог точно сказать, кто именно передал ему эту записку. Но ты, следуя своей версии, решаешь, что это был тот самый незнакомец, которого видел оператор транспортной станции, он же таинственный знакомый Дивии по имени Вул, и навязываешь горноспасателю эту мысль. Разве такое допустимо, Максим?..
Он укоризненно посмотрел на меня.
— Согласен, факт появления этой записки, о которой не знал никто из друзей Дивии, весьма подозрителен. Он наводит на мысль, что записка эта была лишь ширмой, прикрытием истинных намерений девушки. Почему она не оставила ее у себя в комнате? Почему она появилась так неожиданно, в суматохе, когда переполошился весь институт? Кто передал эту записку? Этот человек знал о судьбе Дивии, более того, он, скорее всего, был причастен к ее исчезновению! А это уже говорило о преднамеренном похищении девушки. Фигура похитителя у тебя в основном была готова: высокий, худощавый, с болезненно бледным лицом, предположительно, студент по имени Вул. Зеница ты заподозрил сразу, как только узнал о совпадении его примет с выше перечисленными. К тому же он отсутствовал в институте в день исчезновения Дивии Рана. Этого для тебя оказалось достаточным для задержания Зеница.
— Разве этого мало? — изумился я. — Ведь это же явно он!
— Мало! — спокойно ответил Влад Стив. — Ни один из полученных тобою фактов не был тщательно проверен, ни один из них не был подтвержден! Все они носили лишь косвенный характер. Ты руководствовался только слухами и своими личными впечатлениями. Необходимо было провести опознание личности Зеница с оператором транспортной станции, которого ты не провел. Ты не установил факта передачи ложной записки начальнику горноспасателей именно Зеницем. И, наконец, ты не выяснил точно, где именно находился Зениц двадцать
— Но я чувствую, что Зениц виновен! — в отчаянии воскликнул я, не в силах больше видеть, как моя стройная версия рушится под напором спокойных и рассудительных доводов Влада Стива. — Это интуиция!
— Интуиция? Возможно, — так же спокойно сказал Стив. — Но, чтобы обвинить человека, одной лишь интуиции мало! Для этого нужны факты и неоспоримые улики! Разве я должен объяснять это тебе, Максим? В действительности, Зениц может не иметь никакого отношения к исчезновению девушки. Он вполне мог ездить к своей матери в Антарктику в указанное им время, и тогда его присутствие на транспортной станции в ночь исчезновения Дивии становится под вопросом. Не доказано так же, что именно он передал спасателям лжезаписку.
— Но он же пытался оказать сопротивление нам с Куртисом! Если он не виновен, чего ему бояться? И потом, весь этот его бред про «терафим» и Шамбалу! Что это такое?
— Все это странно, но отнюдь не доказывает его вины. Здесь еще предстоит разобраться. К твоему сведению, сейчас Зениц находится в больнице. Медицинский осмотр дал основания предполагать, что этот человек страдает каким-то психическим недугом, природа которого пока не ясна. Во всяком случае, его здоровье находится под серьезной угрозой. Он нуждается в срочном лечении. Вот так-то! Теперь ты видишь, к чему привела твоя излишняя поспешность?
Влад Стив внимательно посмотрел на меня, потом встал. Я понуро разглядывал свое отражение в черной полировке стола. Тосико безучастно отвернулась к окну, всем своим видом давая понять, что моя дальнейшая судьба ее совершенно не волнует. Ее лицо красноречиво говорило: «Сам заварил кашу, сам и выпутывайся!»
— В общем, плохо дело! — заключил наш начальник, глядя сквозь сверкающие створки окна на площадь Совета внизу. — Мы теряем сейчас несколько дней, пока врачи дадут окончательный ответ. К тому же, единственным основанием для задержания Зеница может служить его добровольное признание в содеянном. В противном случае, нам нужно будет очень постараться доказать его вину или оправдать его. Если нам удастся отыскать следы Зеница на записке Дивии, тогда мы получим неоспоримую улику против него. Случайное совпадение здесь исключено. Я отправил записку специалистам генетической дактилоскопии. Пускай разберутся… Но даже если мы докажем причастность Вула Зеница к исчезновению девушки, это совсем не означает, что мы узнаем что-то существенное о ее судьбе. А нам нужно знать о ее судьбе как можно больше, чтобы спасти ее!.. Если, конечно, ее еще можно спасти… Не знаю, удастся ли нам получить какие-то признания от самого Зеница. Заговорит ли он?
— Заговорит! — уверенно сказал я. — Если поднажать немного, все скажет!
Начальник Особого отдела посмотрел на меня так, словно впервые увидел. В глазах его мелькнуло горькое сожаление, и он тут же нахмурился.
— А что с ним церемониться? — воскликнул я, отвечая на его немой укор.
— За всю свою жизнь, — раздельно произнес Влад Стив, — я ни разу не позволил себе оказать физического давления на человека, находящегося в вынужденной зависимости от меня. Ни разу! Хотя, поверь мне, ситуации складывались иногда совершенно непредсказуемым образом. И мне, человеку, за плечами которого долгие годы работы в ОСО, дико и больно слышать подобные слова от сына моего лучшего друга, которого я всегда считал и своим сыном! Я безмерно верил в тебя, в твою чистую душу, а ты, оказывается, обманул мои надежды…
Я виновато опустил глаза под его печальным и хмурым взглядом, сознавая свою глупость.
— Где ты услышал о подобных методах поиска истины? В старых исторических фильмах и книгах? Ты считаешь, что мы вправе причинять боль и страдания людям, которых призваны защищать от этих страданий?.. Пойми, наконец, что у нас идет не игра самолюбий, не игра в проницательность, а борьба, борьба за судьбу человека! Мы обязаны протянуть ему руку помощи, а не заносить над ним карающий меч.
Я еще ниже опустил голову.