Чаша судьбы

Чароит Алан

Ага, так вот почему Ллиун не пришла! У Элмерика отлегло от сердца. Помнится, тогда, зимой, она тоже не могла войти в каменный круг…

– Дождётесь, что парень сбежит за ней в лес! – Мартин будто прочитал его следующую мысль. – Помяните моё слово: мы его не удержим.

– Тогда пусть Каллахан ему запретит! – не унимался Патрик.

– Нет.

Командир не собирался спорить. Он уже всё решил: Элмерик почувствовал это по тону, с которым было сказано это веское «нет».

– Но… мне что, нужно напоминать: нет существа опаснее,

чем лианнан ши? Особенно для барда.

– Я знаю, Патрик. – Каллахан говорил тихо, но твёрдо: таким голосом, казалось, можно остановить даже снежную лавину в горах. – Но и от неё может быть польза. Яблоневые девы пробуждают бардовский огонь.

– А потом в том самом огне барды и сгорают. Начисто. – От замогильного голоса леди Эллифлор по спине Элмерика пробежали мурашки.

– Не успеет. Ну, может, потеряет несколько лет жизни… Я прослежу. Зато могущество, которое можно обрести таким способом, с лихвой окупит потраченные годы. В итоге он проживёт дольше своих сверстников. Можно сказать, что ему повезло.

– Повезло, ха! Не ты ли всё это подстроил, хитрый лис? – Патрик неодобрительно крякнул.

Послышался звук, будто колба удалилась о колбу. Видать, у старого алхимика дрогнула рука.

– Не совсем. – Элмерик представил привычную полуулыбку на губах командира. – Я просто воспользовался случаем. Оставьте мальчика в покое. Пусть радуется. В конце концов, им всё равно суждено расстаться. Если только… впрочем, нет. Это вряд ли.

– Что «вряд ли»?

– Вряд ли она его полюбит по-настоящему. Обычно лианнан ши не способны на такие чувства. Любопытство – да. Влечение. Даже привязанность, но не любовь.

– Ох, ладно, тебе виднее. – Мастер Патрик смирился, но, похоже, так и не согласился. – А защиту всё равно пока не снимайте. Мало ли! Времена нынче стали неспокойные.

Послышались приближающиеся шаркающие шаги, и Элмерик поспешно отпрянул от двери. Он взбежал по лестнице, не чуя ног. Фиахна, наверное, уже заждался своего вина.

Надо будет выпросить себе пару часов свободного времени и сбегать к лианнан ши в лес. Интересно, сумеет он снова найти ту яблоневую поляну? И почему это им суждено расстаться? Элмерику ещё ни с кем не было так хорошо, как с Ллиун. Он собирался быть с ней до конца своих дней (желательно подольше). И как это она будет отнимать жизнь, а потом годы всё равно вернутся? И если лианнан ши пробуждает бардовские таланты, почему ему пока не хочется ничего написать или спеть? Они ещё мало виделись? Надо ещё? Да, определённо.

Подслушанный разговор оставил больше вопросов, чем ответов.

И их стало ещё больше, когда выяснилось, что утром мастера Флориана покинул его верный Бран. Вот просто улетел – и всё.

Соколята облазили окрестности, испробовали десятки известных заклятий поиска живого и мёртвого, но ручной ворон как сквозь землю провалился. Даже Каллахан не смог его почуять – а ведь именно он когда-то взрастил и воспитал птицу. Флориану пришлось смириться

с тем, что он временно онемел. Командир пообещал ему подыскать другого говорящего помощника, но пока наставник вынужден был страдать молча. Похоже, он очень привязался к своему питомцу.

Эллифлор утешала брата как могла. Гладила по плечу, хоть и не могла в полной мере его коснуться, говорила, что Бран ещё может вернуться, но, кажется, сама в это не верила.

Свежую рану мастера Флориана ещё больше разбередило появление говорящего скворца – посланника Медб. Тот влетел в окно утром следующего дня, спикировал на стол прямо перед Фиахной и проскрежетал:

– Подтвер-рди пер-ремир-рие, и я пр-ризнаю тебя пр-равителем Неблагого двор-ра. – Птах настойчиво щёлкнул клювом, прося лакомство.

– Передай, пусть сперва признает, а потом я сразу же подтвержу семилетний мир. – Фиахна показал крылатому посланнику кусочек сушёной вишни.

Глаза скворца вспыхнули знакомой зеленью.

– Пр-ризнаю я, пр-ризнаю! Ишь, хитр-рец!

– В таком случае мир. – Эльф протянул птице вишню на ладони, и та немедленно склевала её, слегка ущипнув за кожу.

– По р-рукам! – Скворец-Медб взмахнул крыльями. – Быстр-ро же ты согласился!

– Я пришёл сюда не воевать… Как думаешь: кто-нибудь в этом мире ещё помнит, что ты любишь вишню?

Каллахан, стоявший за его правым плечом, усмехнулся, но промолчал.

– Слушай, просто интересно. – Фиахна склонил голову набок (сегодня кончик его косы украшал бутон маленькой садовой розы). – Ты в облике птицы к нам пожаловала или просто захватила её маленькое пернатое тельце, а сама сидишь у себя во дворце и наблюдаешь?

– А это важно? – В голосе скворца послышалась лёгкая усмешка. – Спр-роси у него – он точно видит.

Фиахна покосился на Каллахана – тот покачал головой.

Наместник заметно расслабился и скормил скворцу ещё одну сушёную вишню.

– Хорошо. Просто я обещал своим добрым друзьям, что если соберусь кого пригласить в гости, то скажу им об этом заранее, чтобы они могли подготовиться должным образом. Так что, если решишь явиться лично, предупреди уж.

– Не то чтобы я собир-ралась… но учту, учту. Говор-рят, Бр-раннан очень зол на вас обоих.

– Как и я на него. – Фиахна подставил руку, и скворец вспрыгнул на неё, обхватив палец цепкими лапками. – А ты, говорят, скоро станешь матерью моего внука?

– Вер-рно. Ты не р-рад? Это была честная сделка. Р-ребёнок в обмен на зр-рение. Теперь в нём и моя кр-ровь тоже.

– Кровь двух дворов. Для чего тебе понадобилось это дитя?

Скворец запрокинул голову и часто-часто защёлкал клювом. Кажется, это был смех.

– Ха, так я тебе и р-расказала!

– Ладно, мы вернёмся к этому позже.

Фиахна стряхнул птицу с пальца. Скворец-Медб взмахнул крыльями, сделал круг по саду и протрещал:

– Не забудь: ты обещал пер-ремиррие.