Часовня погубленных душ
Шрифт:
Надя много раз задавала родителям вопрос о том, что находится в комнате, однако каждый раз получала ответ, что там только старая мебель, более ничего. А ключ они давно потеряли.
Приложив глаз к замочной скважине, девочка разглядела полинявший темно-красный ковер, а также часть деревянной стены. И решила: родители правы, ничего сногсшибательного внутри нет. И со временем Надя перестала думать об этой комнате, ее интерес улетучился.
Но вот теперь мама сама предлагала заглянуть туда. Наверняка это каким-то непостижимым образом связано со всем произошедшим! Поэтому Надя сразу отправилась на квартиру родителей.
Мама
– Не думаю, что сейчас подходящее время, чтобы тебе навестить его. Подожди несколько дней. И ты, и он должны прийти в себя.
Надя не стала ничего спрашивать. Просто поехала на дачу, расположенную на берегу Истринского водохранилища. Родители проводили там лето, а иногда большую часть осени. Отец частенько бывал на даче и зимой.
Девушка вошла в пустой дом и вдруг ощутила страх и некую враждебность, исходившую от него. Раньше она ничего такого не замечала. Или сейчас у нее разыгралось воображение? Надя поспешила подняться по скрипучей лестнице на второй этаж и оказалась около заветной комнаты. Сначала, по детской привычке, приложила глаз к замочной скважине – так и есть, за прошедшие годы внутри ничего не изменилось. Пол по-прежнему покрывал полинялый темно-красный ковер. Отчего мама настояла на том, чтобы она пришла сюда? Неужели там хранится что-то важное?
Надя вставила ключ в замочную скважину и повернула его два раза. Замок тихо щелкнул, и девушка потянула на себя дверь.
В детстве она воображала, что комната огромная, некое подобие Колонного зала. Однако ничего подобного – помещение совсем небольшое. И никакой старой мебели там, за исключением дивана и комода, не было.
Комод служил неким подобием алтаря. Потому что на нем стояла огромная черно-белая фотография. Сначала Надя решила, что это ее собственный портрет, и только мгновением позже поняла: на снимке изображена старшая сестра Настя. Вся стена была увешана прочими фотографиями Насти. Наверняка раньше они находились в семейном альбоме, а потом перекочевали сюда. Надя медленно подошла к стене и принялась завороженно рассматривать фотографии.
Это был храм, и богиней в нем была Настя. На диване находилось множество плюшевых игрушек, однако Надя не помнила, чтобы в детстве возилась с ними. Значит, игрушки принадлежали ее старшей сестре. Кто-то чрезвычайно педантично выстроил их в ряд на желтом покрывале, которым был затянут диван.
В углу Надя заметила металлическую вешалку на колесиках – на ней висела старая одежда. Одежда Нади. А рядом – старый ранец и стопки книг. Все это когда-то принадлежало ее сестре! И родители, переехав из Заволжска в Москву, прихватили вещи с собой. Надя подозревала, что они не выбросили ни единой мелочи, принадлежавшей их дочери. А затем поместили все в отдельную комнату и… И навещали ее здесь! Ее, свою Настю, которая стала последней жертвой дяди Крюка.
Так вот почему отец проводил каждую свободную минутку на даче! Вовсе не потому, что ему нравилось за городом, вдали от столицы, а потому что здесь находилась тайная комната. Храм его старшей дочери. В течение всех двадцати пяти лет отец открывал дверь этого помещения и попадал в параллельный мир. Здесь все было по-старому. Настя была как будто жива, и ничто не нарушало семейную идиллию. И мама знала о существовании заветной комнатки, ведь наверняка помогала ее обставить.
Надя
Вдруг она заметила фотографию – надгробный памятник, на нем высечено имя: «Настя Панченко». Могила ее старшей сестры! Могила, которая находится в Заволжске и в которой нет гроба с телом! Место, которое втайне от Нади родители посещают каждый год!
Девушка осторожно вышла из комнаты, закрыла дверь и, спустившись на первый этаж, села на табуретку. В голову лезли нерадостные мысли. Родители все еще любят Настю. Что ж, упрекать их за это нельзя. Однако Наде хотелось знать, любят ли они и ее, свою вторую дочь, по-настоящему? И почему она вообще появилась на свет – была ли Надя желанным для них ребенком, или родители решили завести еще одного малыша, когда их старшая дочь была убита маньяком Онойко?
По дороге в Москву Надя приняла решение: оставалась всего неделя до ее отпуска, и она обязательно отправится в Заволжск. В город, где когда-то жили ее родители и старшая сестра. Надя хотела знать правду. Желала выяснить, что же произошло с Настей. И ей требовалось погрузиться в прошлое – то самое прошлое, которое для родителей до сих пор являлось настоящим и будущим.
Девушка понимала, что вряд ли сумеет узнать что-либо конкретное о судьбе Насти – ведь прошло так много лет! Однако ей хотелось оказаться в том городе, где все началось. Она сейчас чувствовала, что и ее собственная судьба каким-то образом зависит от происходящего в провинциальном Заволжске.
Екатерина Станиславовна Стекольщикова
Госпожа мэр взглянула на своего сына Никиту, лежащего на больничной кровати, и на глаза женщины навернулись слезы. Здесь, в палате-люкс городской больницы Заволжска, свидетелей не было. Главный врач при появлении госпожи мэра радушно принял ее, провел к сыну и подробно объяснил, что с ним случилось, а затем тактично вышел, оставив мать наедине с сыном.
Екатерина Станиславовна, красивая, грациозная, холеная дама с бледным аристократическим лицом, облаченная в дорогущий брючный костюм бордового цвета, опустилась на стул, стоявший около кровати, на которой лежал без движения, находясь в бессознательном состоянии, Никита, взяла его руку и поднесла к своему лицу.
– Сынок, я знаю, ты непременно выкарабкаешься! – произнесла она еле слышно и поцеловала поочередно каждый палец.
Никита был единственным мужчиной, которого она любила в своей жизни. По-настоящему любила. Ну, или одним из двух. Другим был Леонид…
Все считали Екатерину Станиславовну сильной женщиной. Более того, ее называли «стальной леди» и «императрицей Екатериной Третьей». И шептались, что у нее нет сердца. Да, она умела быть несгибаемой и чрезвычайно жесткой. Но хороший градоначальник и должен обладать такими качествами.
Именно эти черты характера помогли Екатерине Станиславовне к своим сорока годам достичь больших высот. Ведь начинала она с самого низа. Тогда, много лет назад, никто не верил, что она выбьется в люди. Ее, Катьку Стекольщикову, считали гадким утенком, и в те годы сама Екатерина была уверена, что безобразна до ужаса. Все полагали, что ничего особенного она в жизни не достигнет – выскочит в восемнадцать лет замуж, нарожает кучу детей, будет работать продавщицей, скажем, в винно-водочном магазине, и в итоге сопьется. То есть ее ожидала та же участь, что и ее мать.