Часовщик

Баранников Сергей

— Как? Разве Гронский не вернулся из Москвы?

— Вернулся, буквально сегодня утром приехал в академию прямиком с дороги, чтобы отдохнуть и провести занятия по развитию таланта.

— А что на счёт меня?

— Распоряжений нет! — развёл руками охранник.

Мне не оставалось ничего другого, как торчать у входа. Хотя, через несколько минут я всё-таки отказался от этой идеи и отошёл дальше, потому как в академию подтягивались остальные студенты и косились на меня.

Плевать! Если понадобится, буду торчать тут весь день, пока Гронский не соизволит дать мне ответ. Если отчислен, пусть так и скажет, а если восстановлен,

зачем тянуть время? День выдался прохладным, поэтому пришлось ходить кругами, чтобы не замёрзнуть. Часа через три махнул рукой и отправился домой. Какой толк торчать на морозе, если до тебя никому нет дела?

— Арсюш, а что это ты так рано сегодня? — забеспокоилась Нина Кузьминична, когда я возвращался домой.

— Неприятности в академии.

— Так, ну-ка, рассказывай! — потребовала женщина. — Заходи на пирог и рассказывай что приключилось! А то я испекла такой большой, а куда мне одной его есть? Вот думала вас с Родиком угостить.

— Спасибо! Честно говоря, проголодался.

— О, ты такого пирога с черникой в жизни не пробовал! Мой руки, и садись за стол!

Умеет Кузьминична выведать секреты. Пока я уплетал вкусный пирог и отогревался горячим чаем, поведал ей о своих проблемах. Конечно, в подробности не вдавался, но суть передал.

— Всё наладится! — заверила меня женщина. — Мне кажется, ректор тянет, чтобы ты немного понервничал и был более покладистым, понимаешь? Такой воспитательный момент. Ты ведь волнуешься? По тебе вижу, что волнуешься, места себе не находишь. А завтра он тебя простит и восстановит. И ты в следующий раз дважды подумаешь, прежде чем встревать в какие-нибудь неприятности.

— В ваших словах есть здравый смысл, Нина Кузьминична. Надеюсь, так оно и есть.

Родион вернулся из академии буквально через пару часов после того, как я поднялся наверх и с удовольствием расправился со своей порцией пирога, который завернула с собой хозяйка квартиры.

— Никаких новостей от Гронского?

— Неа! — отозвался Серафимов. — Я его вообще не видел сегодня, но говорят, что занятие он всё-таки провёл.

— Ничего, пойду завтра. Буду ходить каждый день, пока он не соизволит озвучить решение.

— Сень, только не горячись, ладно? Так можно дров наломать, что точно отчислят.

— Я спокоен! Меня обещали поставить в известность первым, но Гронский за весь день не нашел ни минуты, чтобы сообщить мне результат, мог бы хоть через тебя передать!

Я поднялся из-за стола, накинул плащ и направился на улицу.

— Ты куда?

— Подышу свежим воздухом!

Настроение было пробраться в академию, ворваться в кабинет ректора и высказать всё, что я думаю о его желании поиграть на нервах, но я успокаивал себя тем, что у Гронского наверняка есть причины не торопиться с выводами. Может, он ждёт отмашки императора, или занят более важными делами? Тот же Колмыкин на деле оказался ещё тем негодяем, работающим против академии. Стоп! Может, он подозревает в чём-то подобном и меня? Это он зря! За всё время я не давал повода усомниться в моей порядочности.

Зимний морозный воздух действительно помог мне прийти в себя. Сделал небольшой круг по району, прошёлся к академии, а затем направился на смотровую площадку, с которой открывался отличный вид на академию. Там я едва ли не нос к носу столкнулся со странным типом, который при моём приближении поспешил убраться. Интересно, куда

это он так смотрел и почему поспешил уйти?

Подошёл ближе к краю смотровой площадки и заметил отличный вид на академию. Вот и думай теперь что хотел этот тип — просто полюбоваться видом ночного города, укутанного снегом, или рассматривал территорию академии с безопасного расстояния? При случае нужно непременно рассказать Гронскому или Платонову.

Когда я вернулся домой, Родион уже спал. Тихонько переоделся и лёг в свою кровать, поставив будильник на семь часов утра. Завтра я решил заглянуть в академию пораньше, чтобы наверняка застать Гронского у входа.

Пока Родя спал, я перекусил на скорую руку, переоделся и умчался в академию. Гронский явился ровно в восемь, несмотря на то, что до начала занятий оставался ещё час.

— Арсений! Хорошо, что ты здесь, нужно поговорить! — произнёс ректор и отошёл в сторону, чтобы наш разговор не могли подслушать.

— Хотите меня обрадовать, Борис Ефимович?

— Признаться, я до сих пор в размышлениях. Император внимательно выслушал мой отчёт и предоставил право лично принимать решение в этой ситуации, но у меня есть подозрение, что он желает сохранить тебя в академии.

— А чего хотите вы, господин ректор?

Гронский набрал воздуха в грудь и внимательно посмотрел на меня.

— А я хочу, чтобы мне дали спокойно работать. Чтобы мои преподаватели не уходили по нелепым причинам и не затевали болезненных ударов по репутации академии. Я хочу, чтобы наша академия выпускала отличных специалистов и славилась на всю страну. Что на счёт тебя, я принял решение. Оставайся! Ты — тёмная лошадка, которая оказывается в центре событий и переворачивает даже самую большую неприятность нам на пользу. Уже ради этого стоит терпеть твои выходки. До начала занятий меньше часа, но я думаю, ты успеешь вернуться домой за учебными принадлежности и успеть к первой паре. Надеюсь, я не пожалею об этом решении.

Глава 20

Крах ростовщика

— Восстановили! — я застал Родиона на пороге квартиры, когда тот достал из кармана ключи и собирался запирать дверь.

— Поздравляю! Собственно, я и не особо сомневался. Академии нужны такие студенты как ты, Сень.

— Какие «такие»?

— Ты — моторчик, двигатель прогресса. Везде светишься, участвуешь, продвигаешь академию. Знаешь выражение о том, что чёрный пиар — тоже пиар? Даже здесь ты ходишь по лезвию, но достигаешь цели. Ещё бы тебя не восстановили.

— Что-то раньше ты не был так уверен.

— Не хотел спугнуть удачу. Знаешь, иногда нужно промолчать, чтобы всё сложилось.

— Родь, как для дворянина, ты слишком суеверный.

Я долго размышлял на счёт своего участия в финале турнира. С одной стороны, слишком опасно так рисковать — могут и отчислить. С другой стороны, остался всего один бой. Да и Гронский здорово задел меня своими словами на счёт «тёмной лошадки» и готовности терпеть мои выходки ради популярности академии. Хотел моих выходок — получай! Правда, я всё равно надеюсь, что о подпольном турнире никто не узнает, иначе вылетим как миленькие, даже ручкой не успеем помахать на прощание. О деньгах даже не думал. Турнир уже давно вышел на ту стадию, когда престиж перевесил материальную выгоду, поэтому финансовая сторона вопроса меня особо не волновала, хоть с деньгами и были небольшие проблемы.