Шрифт:
Пролог
Примирись с прошлым, чтобы оно не испортило тебе настоящее. (Регина Бретт)
*Картинка для обложки взята в открытых источниках
Пролог
Алексей. 1942
«Пешка» лежала на брюхе, устало уткнувшись острым носом в невысокий холм. Сильно пострадавшая еще в воздухе от огня вражеских истребителей и здорово покалеченная во время вынужденной посадки,
Впрочем, единственному из уцелевших летчиков, молодому русоволосому парню с капитанской «шпалой» на голубых петлицах гимнастерки, видневшихся из-под распахнутого на груди комбинезона, что сидел на земле возле самолета, до этого, похоже, не было никакого дела. Он слепо смотрел на исклеванную пулями пилотскую кабину и бормотал себе под нос что-то неразборчивое, медленно, через силу, шевеля сухими запекшимися губами. Окажись с ним в этот момент кто-нибудь рядом, да прислушайся хорошенько, наверняка счел бы за сумасшедшего.
– …предупреждал! А вы тогда смеялись надо мной, мол, что нам аборигены сделают? С нашей техникой справиться с ними пара пустяков. Проще пареной репы… Болтуны! А «мессеры» вот они – от солнца да сразу из всех стволов!... И где вы теперь, а? Где, я спрашиваю?!.. Где ваша хваленая техника?!.. Молчите? Вот и правильно, чего теперь чушь-то всякую нести. Нынче думать надо, как задание все-таки выполнить. Может, подскажете что-нибудь? Только путное, лады?.. Ну же, ребята!..
Наверное, он бы мог сидеть так довольно долго, но послышавшийся вдалеке звук моторов заставил его замолчать и медленно повернуть голову. Слабый интерес мелькнул в глазах капитана. Облако пыли, в котором пока невозможно было что-то разглядеть, не спеша двигалось по степи в его сторону.
– Это еще кто к нам пожаловал? – Летчик не торопясь поднялся. Пошатнулся, едва не упал, но успел опереться одной рукой на корпус «пешки» и устоял. Слегка покачиваясь, будто пьяный, забрался на крыло и медленно двинулся вперед, к кабине. Там он бережно, словно боясь навредить, отодвинул в сторону тяжелое тело штурмана, неловко завалившееся на пулемет - руки все еще сжимали гашетки - стараясь при этом не смотреть в застывшие навсегда глаза, немного повозился и вытащил оружие из крепления. Обернулся, взяв пулемет наперевес, и приготовился стрелять. Но уже через мгновение порывисто вздохнул и опустил ствол.
– Свои!
К месту падения пикировщика подъезжали, нещадно трясясь на ухабах и поднимая столб пыли до самого неба, четыре грузовика с прицепленными к ним сзади семидесятишестимиллиметровыми орудиями ЗиС-3 и красноармейцами расчетов, густо набившихся в кузова.
– Товарищ…капитан, - выскочивший из кабины переднего автомобиля, затормозившего возле места аварии, лейтенант с открытым детским лицом на мгновение запнулся, пытаясь рассмотреть знаки различия летчика, - помощь нужна? Вы не ранены?
– Нормально, – летчик криво улыбнулся, нервно дернув щекой. –
– Самсонов! – заорал лейтенант, оборачиваясь.
– Есть! – Усатый здоровяк с «пилой» старшины уже подходил к кабине, бросая любопытные взгляды на распростершийся на земле бомбардировщик. – Сейчас все сделаем, товарищ командир. А ну, ребята! – Красноармейцы, подчиняясь его команде, откинули борт и начали спрыгивать на землю. Ехавшие позади грузовики так же остановились, но оттуда пока что никто не вылезал.
– Только слышь, лейтенант, распорядись, чтобы бойцы твои ничего внутри без разрешения не трогали, у меня там техника секретная установлена – рвануть может.
– Как это?
– А ты что, про самоликвидаторы ничего не слышал? Сунешь нос, куда не следует, и все, амба. По кусочкам будут собирать.
– Самсонов!
– Да понял я, - старшина остановился и покосился на замерших в отдалении, на почтительном расстоянии от самолета красноармейцев. – Товарищ капитан, вы уж тогда сами покажите нам, откуда лучше подобраться, хорошо?
– Договорились.
– …А дом этот в деревне еще мой дед построил. Правда, жить мы в нем толком и не жили – так уж получилось. Разве что дед по весне туда уезжал и, считай, до первых заморозков пропадал. А после его смерти мы этот дом только как дачу использовали. Участок от Москвы далеко находился, зато это были не пресловутые шесть соток, а почти целый гектар.
– Погодите, товарищ капитан, а что за шесть соток такие?
– Не перебивай!.. Ну вот, о чем это я? Ах да, вспомнил. Еще в раннем детстве я приезжал в эту усадьбу с садом, огородом и баней. Деревянная резная мебель – как привет из прошлого, шторки, сшитые бабушкой, запахи сухих трав, скрип калитки… Тут вечность живет.
– Ух, вы так интересно рассказываете – будто своими собственными глазами все вижу. Прям талант! Не писатель, часом, будете?
– Да нет, пожалуй. В молодости, правда, баловался маленько рассказиками всякими, но дальше как-то дело не пошло. Другие интересы, понимаешь, другая жизнь. Погоди-ка, мне кажется, или идут?
– Да нет, вроде, почудилось вам, наверное? Хотя…надо же, ну и слух у вас, товарищ капитан – я только сейчас разобрал! Ну что, я к орудию побегу?
– Давай. И запомни, действуем так, как договорились, без ненужной самодеятельности. Усек?
– Обижаете, тащ капитан! Все в лучшем виде представим – они у нас собственной кровушкой умоются! Ну, бывайте, авось свидимся еще.
– Погоди.
– А?
– Тебя как звать-то, лейтенант?
– Миша. То есть Михаил! Михаил Астахов!.. А вас?
– Алексей Михайлович. Белугин. Ладно, беги, лейтенант Миша. А я пока покурю.
– …Товарищ капитан, разрешите спросить?
– Чего тебе, боец?
– А как тут на вашем пулемете лента заправляется, я что-то никак не соображу?