Часовые Запада
Шрифт:
Гариона осенило.
– Ты всегда читаешь то, что приносят тебе на подпись?
– спросил он.
– Я знаю, бывают случаи, когда мне приносят целые кипы разных бумаг, и я просто пишу свое имя внизу каждой страницы. Так вот к чему я клоню: мог ли кто-нибудь подложить это письмо в кучу других документов, чтобы ты подписал не глядя?
Анхег покачал головой.
– Такое со мной уже бывало, - сказал он.
– Теперь, прежде чем подписать, я читаю то, что мне приносят. Более того, я сам диктую все документы, которые собираюсь подписать своим именем. Только так я могу быть уверен в том, что
– Он бросил письмо Гариону.
– Посмотри-ка, - сказал он, указывая на второй абзац.
– "Поелику торговля есть источник жизненной силы обоих наших королевств... " и так далее. Проклятье, Гарион! Я за всю жизнь ни разу не употребил слово "поелику".
– На чем же мы порешим?
– спросил граф Зилайн.
– Мы установили подлинность подписи и печати. Король Анхег заявляет, что он не только читает все, что подписывает, но и диктует каждое письмо и обращение лично. В то же время мы находим в документе несоответствия.
– Зилайн, - едко сказал Анхег, - ты случайно на досуге юриспруденцией не занимаешься? Говоришь ты прямо как какой-нибудь законник.
Граф рассмеялся.
– Я просто стараюсь быть точным, ваше величество, - сказал он.
– Ненавижу законников.
Весь остаток дня проклятое письмо было предметом обсуждений, но никакого решения так и не было принято.
Усталый Гарион отправился спать, пребывая в таком же недоумении и неуверенности, как и в начале дня.
Он плохо спал и проснулся поздно. Лежа в кровати под балдахином и пытаясь разобраться в своих мыслях, он услышал голоса, доносившиеся из соседней комнаты. От нечего делать Гарион принялся угадывать, кому они принадлежат. Конечно, там была Сенедра и тетушка Пол. Легко можно было узнать королеву Лейлу по ее заливистому смеху. По характерному мимбрийскому диалекту он определил Нерину и Ариану. Там были еще дамы, но различить в общем шуме их голоса оказалось невозможно.
Гарион медленно сел на постели, чувствуя себя совершенно не выспавшимся. Он откинул в сторону пуховое одеяло и спустил ноги на пол. Ему совсем не хотелось начинать этот день. Он вздохнул и поднялся. Взглянул на строгий черный камзол, который надевал вчера, и покачал головой. Если он опять наденет траур, это может быть расценено как молчаливое обвинение в злодеянии короля Анхега. Этого любой ценой надо было избегать. Гарион пересек комнату и подошел к тяжелому шкафу, где хранилась его одежда; он выбрал один из своих традиционных голубых камзолов и начал одеваться.
Разговор в соседней комнате был прерван неожиданным стуком в дверь. Он услышал голос королевы Ислены:
– Могу я сюда войти?
– Конечно, - ответила тетушка Пол.
– Я подумала, что...
– Ислена запнулась, а потом начала сначала: - Принимая во внимание случившееся, я решила, что мне лучше держаться в стороне.
– Ерунда, - заявила королева Лейла.
– Входите же, Ислена.
Раздался всеобщий одобрительный шумок.
– Клянусь вам всем, что мой муж неповинен в этом злодеянии, - громко сказала Ислена.
– Никто и не сомневается в этом, - ответила ей тетушка Пол.
– Я уверена, что Гарион вместе с остальными скоро выяснит всю подоплеку, - уверенно сказала Сенедра.
–
– Мой бедный Анхег совсем не спал прошлой ночью, - грустно сказала Ислена.
– Я понимаю, он кажется грубым, но в душе он чувствительный и ранимый человек. Все это очень его задело. Он даже плакал.
– Защитники и повелители наши отметят за пролитые слезы мужа твоего, отметят над телом подлого злодея, снискавшего всеобщее презрение за бесчестное убийство славного ривского сенешаля, - с пафосом провозгласила баронесса Нерина.
– И глупцы те, кто нетверд в вере в чистоту помыслов доброго короля Анхега, и, когда правда восторжествует, да будут покрыты позором они за неверие свое.
– Я могу лишь надеяться на то, что так и случится, - сказала Ислена.
– Это скорбная тема, дамы, - произнесла кузина Гариона Адара, - а мы здесь собрались совсем по другому поводу.
– Что же за повод, любезная Адара?
– спросила Ариана.
– Маленький принц Ривский, Ариана, - ответила Адара.
– Мы пришли, чтобы еще раз взглянуть на твоего сына, Сенедра. Я надеюсь, он сейчас не спит, так не могла бы ты принести его сюда, чтобы мы все понянчили его?
Сенедра рассмеялась:
– Я боялась, вы никогда об этом не попросите.
Еще до полудня начался Совет. Короли и их приближенные снова собрались в Голубой комнате. В распахнутые окна широким потоком струился золотистый солнечный свет, а нежный морской бриз колыхал занавеси. В подобных собраниях формальности не соблюдались, и монархи, да и все остальные присутствующие удобно разместились на обитых бархатом креслах.
– Боюсь, мы немногого добьемся, если опять будем пережевывать это письмо, - начал Бельгарат.
– Давайте договоримся, что это подделка высокого сорта, и продолжим.
– Он взглянул на Кейла.
– У твоего отца были какие-нибудь враги на Острове?
– спросил он.
– Кто-нибудь достаточно богатый и могущественный, чтобы нанять убийц из Черека?
Кейл нахмурился.
– Никто не может пройти по жизни, не наступив ближнему своему на ногу, почтеннейший, - ответил он.
– Но ни один человек, я думаю, серьезного зла на отца не таил.
– Истину говорю тебе, юноша, - сказал ему Мандореллен.
– Есть люди, кои, обиду чувствуя, лелеют свою злобу втайне и под обманчивой личиной прячут вражду свою, пока не представится случай отметить. История арендийская немало знает тому примеров.
– Возможно, - согласился король Фулрах.
– Но все же лучше будет, если мы вернемся ближе к Риве, пока не углубились в дебри арендийской истории.
– Нам бы пригодился список, - предложил Дротик.
– Сначала мы напишем имена всех людей с Острова, кого Бренд мог вольно или невольно обидеть, и выясним, имели ли они возможность организовать это преступление. Когда список сократится, можно будет начать расследование. Если за этим стоит кто-нибудь из Ривы, он либо должен был ездить в Черек, либо сноситься с черекцами не так давно.
Составление списка заняло все утро. Кейл посылал за документами, и все изучали решения, принятые Брендом за последние пять лет. Сенешаль был еще и Верховным мировым судьей - он вынес много вердиктов, и в каждом случае кто-то выиграл, а кто-то проиграл.