Часть первая. Тропы Тьмы
Шрифт:
– - В чём?
– - Он называет то, что тут происходит, чистилищем. Человечество не погибло в войне. Ему дан второй шанс. Но оно должно заплатить за этот шанс, должно искупить грехи прошлого и сделать над собой усилие, чтобы очиститься. Для рывка в будущее это необходимая мера. А значит, наша жестокость в борьбе с его пережитками -- не более чем вынужденная жестокость хирурга. Вот так-то, Саша!
Тамара Фёдоровна вновь закуталась в плащ -- оборки платья зашуршали по жёсткой ткани.
– - Ну. Мне пора. Встретимся завтра, на планёрке у товарища Олега. Спокойной ночи!
Она повернулась и вошла в длинный приземистый барак с загадочной
Керн посмотрел ей вслед и медленно пошёл в свою комнату, рассматривая яркие весенние созвездия над головой. Гончие Псы тянулись за Большой Медведицей; пытаясь напиться из её ковша, распласталась по горизонту звёздная Рысь; Лебедь безмолвно парил в вышине, отдавая земным пажитям своё спокойное серебристое сияние...
2. Гостиоры.
Керн собирался поспать, но поспать ему не дали. Вернулся его сосед по комнате -- тот самый дозорный, который встретил его в туннеле у железнодорожной насыпи.
– - Ну что, -- спросил Керн, -- нашли беглянку?
– - Не-а, -- сказал его сосед, раздеваясь.
– - Ушла к куркулям. Теперь сдаст им все наши планы. А ты, сосед, тут зря сидишь.
– - Почему это зря?
– - Тебе в арестантский блок, с истопником Бенедиктовым разбираться. Не знаю уж, чего вы там повздорили, но ты ему теперь должен вынести взыскание. В соответствии с обстоятельствами дела.
– - Наш общий сосед Юрий посоветовал мне бить Бенедиктова кастетом.
– - Юрка фашист, -- ответил дозорный.
– - Не знаю, откуда у него это, но смотреть на него противно. И слушать его тоже противно.
– - А почему его тогда не...
– - Керн выразительно щёлкнул пальцами по раскрытой ладони.
– - За ворота -- и пинка, чтоб неповадно было!
Дозорный пожал плечами.
– - Не того масштаба фигура. Он -- гостиор.
– - Кто, кто?
– - Гостиор. Не слышал, что ли, никогда?
– - Слово-то латинское, -- сказал Керн, -- но что означает -- я без понятия.
– - Отстали вы в городах, -- упрекнул его сосед, -- того и гляди, обуржуазитесь. Гостиор означает "воздающий". "несущий возмездие". Это от слова "гостиментум". По всей Красной Зоне есть свои гостиоры.
– - Откуда они взялись?
Дозорный откинулся на кровати, приложил палец к губам.
– - Лучше не спрашивай! Нам с тобой, товарищ Керн, такие вещи и сниться-то не должны! Говорят, это очень древний культ. Говорят, они ждали своего часа, чтобы вернуться, войти в силу и помочь человечеству избавиться от тьмы. Упаси тебя наш христианский бог становиться у них на дороге! Они владеют знаниями, которые были древними ещё на заре римского владычества -- там есть и яды, и чары, и тайное оружие для убийства...
– - Ниндзя какие-то, -- поёжился Керн.
– - Но Юрий как-то не показался мне особенно посвящённым в древнюю мудрость.
– - Не будем разговаривать об этом, -- предупредил дозорный, -- особенно на ночь глядя. Я тебе вообще-то не должен был это говорить. Но я видел у него браслет, и я знаю, что по Красной Зоне есть секретный рескрипт: оказывать гостиорам всяческое содействие. Скорее всего, Юрий здесь на испытаниях. Так что не надо его злить понапрасну. Я вот, к примеру, не уверен, что он сейчас нас не слушает...
– - Ну, вы же не давали присягу охранять все тайны гостиоров?
– -
– - Тьфу, пропасть, поспать нельзя спокойно, -- сказал Керн и вышел обратно под звёзды.
В арестантском блоке, бетонированном продолговатом здании с маленькими окошками под крышей, у Керна дважды проверили документы. Керн надеялся, что его проинструктируют, но этого не произошло. Часовой провёл его мимо узкой лестницы, ведущей вниз, и отпер металлическую холодную камеру размером с ванную комнату. В камере не было ничего, кроме табурета и ограждения из ржавых рельс, делившего камеру напополам. Истопник Бенедиктов сидел за рельсовой оградой, скрючившись от холода.
– - Разберитесь с ним побыстрее, -- сказал часовой.
– - Дверь захлопывается снаружи. А если захотите выйти -- вот вам ключ.
Он отдал Керну магнитную таблетку, отпиравшую электронный замок на дверях, и ушёл. Керн сел на табурет, посмотрел внимательно на Бенедиктова.
– - Так они вас проверяют, -- сказал Бенедиктов, стуча зубами от холода.
– - Просто проверяют. Знали, кого к вам послать. И что сказать мне перед этим, тоже знали. Чтоб завёлся, значит, как следует. А я подставился, как дурак. И Юрка этот... ждал меня, значит, гнида!
– - Что же они вам такое сказали, Бенедиктов?
– - Что не зря к нам новенький приехал. Я ведь, мил человек, последние деньки жизни не зря провёл, так сказать. Я тут, мил человек, крематорий строил. Крематорий, понимаешь. С пропускной способностью шестнадцать тел за час.
– - Вам, Бенедиктов, лечиться надо, -- ответил Керн.
– - Напридумывали тут себе всяких ужасов.
– - Это не ужасы.
– - Истопник поднялся, встал, опираясь о решётку. Голос его стал вдруг плаксивым, речь, до того отрывистая и лающая, полилась изо рта гладким потоком.
– - Ужасы -- это когда детишки умирают. Когда мать вкладывает ребёночку в рот таблетку с ядом, чтоб не мучалось дитятко -- вот это ужас. А ещё ужаснее, когда она за эту таблеточку сама сюда идёт добровольно и в рабство отдаётся. Вот таких я ужасов навидался, что будь здоров. А крематории уже не ужас. Это, как говорится, закономерное следствие исторического развития. Появились, видать, у нас в лагере лишние едоки. И до сих пор-то не по-людски жили, а теперь, значит, просто сдыхать пора. И с меня начать, чтоб другие знали...
– - У вас тут что, голодно?
– - удивился Керн.
– - А ты как хотел? На ужин -- суп из картошки. На завтрак через раз -- тюря или бульон овощной. Мяса вообще не видим. Соль -- три грамма на неделю, вредно, говорят, больше. А картошку, её разве без соли съешь? Четверг -- пост, одна вода кипячёная. Воскресенье -- сухой пост. Полночи ждём, чтоб на понедельник, как воду дадут, так и промочить сразу горлышко...
– - А вроде бы поля вокруг, да и вода есть.
– - А кто их обрабатывать будет, поля эти? Нас на работу водили, так всё больше песни петь заставляли. И песни-то какие удивительные!
– - Бенедиктов вдруг откинул голову и прохрипел свистящим, тонким голосом, напрягая кадык: -- Красная заря мультилокальная над страною древней загорится, и тогда история глобальная мировым пожаром разгорится! Мировым пожаром загорится, разгорится, -- повторил он уже обычным своим голосом.