Часть
Шрифт:
– N-ов! Это что такое!?
– М-м-м, воротник. – тупо мямлю я, делая вид, что ничего не понимаю.
– Ты затупок, ты как подшился!!! – Фаха вне себя от ярости, глядя, как края белой накладки вылезают на наружную часть воротника кителя.
– А что не так? – с видом дурака говорю, сделав удивленное лицо.
Он вскакивает и бьёт прямой мне в голову. Удар я замечаю. Фаха слишком взбешён, потому движение выходит очень тяжело.
Однако
– Вах, как переебал-то! – с восхищением скандирует с конца кубрика Тыхтамышев.
Сижу и сплевываю кровь изо рта. Провожу пальцем по зубам,-они целы, просто губы разбил. Притом даже голова не кружится. Отлично, значит Фаха теряет хватку, когда взбешён.
Учтём на будущее.
Фахылов орёт и даже порывается меня пнуть, но не делает этого.
Наоравшись, зовёт Котлованова. Тот моментально оказывается рядом. Парень совсем плох – воняет тухлой едой, все лицо в гематомах разной свежести, а под ними отсутствующий взгляд, будто человека внутри уже нет.
– Подшейся, только не как этот затупок. – Фаха кидает китель в ебло Котлованова.
«Да и мне носки простирни», «И мне подшей» – раздаётся тут-же, и Котлованова, безучастно стоящего, обвешивают шмотками, как новогоднюю ёлку игрушками.
– N-ов. Иди за мной, для тебя у меня есть кое-что особенное, что поставит твою голову на место. – уже успокоившись, говорит Фаха и сипует к выходу из кубаря.
Снова сушилка.
Фахылов не бьёт, хотя я собирался держать удары по максимуму.
Под «особенным» Фаха подразумевал обычный кач. Под его счёт я отжимаюсь на «делай раз, два, полтора».
Я даже обрадовался, т.к. люблю физуху, но постарался придать себе страдальческое лицо.
С детства отжимаюсь на кулаках, спасибо отцу, и отжимаюсь много, спасибо каратэ, потому начинаю «трястись» далеко не сразу.
– Смотри-ка, N-ов, с виду ты дрищ, а сила-то есть. – в его голосе смешалось удивление и злость, как будто я отжался больше, чем он может.
Ещё немного посчитав, он психанул и дал команду «полтора» и тупо стал ждать, когда у меня в такой позе затрясутся руки. Продержавшись сколько смог, падаю еблом в пол.
– Команды лежать не было. Делай, раз!
Выпрямляюсь медленно на отказывающих, агонизирующих руках. Грамотный сильный выдох помогает мне сделать повторение, когда, казалось, мышцы отказали в работе.
Но кач, на то и кач, чтобы заебать, а не подкачать солдата. Даже если это упражнение твой конёк, ты всё равно отожмешься больше, чем можешь и упадёшь без сил, что в итоге сделал и я.
– Хочешь отдохнуть?-участливо спрашивает Фахылов.
– Было бы неплохо…-выдыхаю.
–
Встаю.
– Приседай.
И снова под тот же счёт, до того же состояния. Сильные ноги (опять же спасибо киокушинкай каратэ, где силе ног уделяется особое внимание), достойно терпели, но в итоге я упал. Далее, я снова отжимался.
В душной, жаркой, пропахшей потом и грязными портянками сушилке, после нескольких часов такого кача, у меня в какой-то момент закружилась голова во время приседаний.
Я зависаю, перестаю понимать происходящее и слышу голос Фахылова как издалека.
Удар и я на полу.
Лежу в луже своего пота, тяжело дышу и мечтаю о глотке воды.
Фаха садится на корточки рядом со мной.
– Завтра с тебя стирка, глажка и два больших «сникерса» принеси. Печенье мне уже Котлованов достал, но я уже хочу Сникерс. Иначе дальше хуже будет, у меня есть много методов воспитания.
Он уходит, оставляя меня лежать, тяжело дыша на сыром полу в душной сушилке.
В кубрике кипит жизнь.
Захожу и вижу Котлованова, стоящего с тем-же безразличным взглядом, скрестившим руки на лбу.
Откуда-то из глубины кубаря вылетает Фаха и ногой, надетой в берцы, хуярит Котлованову в голову. Тот падает.
Все ржут.
Заглядываю под простыню в своей шконке, залезаю пальцами в дырку в матраце и достаю несколько мятых купюр – всё, что не успел забрать с собой в инфекционку и там потратить на «военную кампанию» против Бурого.
Ловлю нормальных ребят, что в наряде на развоз еды по постам, прошу их заскочить в чипок и купить два больших сникерса.
Позже, натыкаюсь на «взлётке» на Котлованова. Тот идёт, смотрит в пустоту без эмоций, словно андроид.
– Э, Коля.-почему-то решил, что надо назвать его по имени.
Котлованов не останавливается, не реагируя проходит мимо.
– Коля! Эй! Коль! Котлованов, бля!
Он останавливается и оборачивается ко мне, но смотрит по-прежнему куда-то вдаль.
– Ты это мне?
– Тебе. Ты в порядке?
На секунду в Котлованове даже промелькнуло легкое удивление.
– Я?
– Ты.
Парень стоит несколько секунд молча, словно не знает ответа, отворачивается и уходит.
Хочу его остановить, но дверь в роту открывается и вваливаются пацаны, передают сникерсы. Благодарю их, оставляю им сдачу.
Той же ночью, втихаря покидаю кубрик, достаю из-под досок в полу сникерсы, вынимаю из пакетика.