Частицы. Книга 3. Запретный остров
Шрифт:
Такое положение вещей весьма угнетало Владимира. Он даже не мог и предполагать, что окажется настолько психологически неподготовленным к подобному путешествию. Но делать ничего не оставалось. «Терпение, терпение и еще раз терпение», – иной раз повторял он себе в мыслях, словно мантру. Единственным положительным спутником его мыслей была уверенность в том, что им не придется долго курсировать по Индийскому океану. Надежда на то, что когда они туда приплывут и им не придется тратить много времени на поиски острова, не угасала. Надежда, балансируя на грани с полной уверенностью, наоборот, с каждым днем все крепчала. Именно это и поддерживало
Будет неправильно не сказать, будто Владимир не понимал, что рискует. Так с ним всегда бывало. В подобные этому моменты он просто старался не зацикливаться на том, что, если будет так, а не иначе. Рассудительная часть его безудержного разума не бросалась из крайностей в крайность. Его мысли и тело, работали синхронно только в том направлении, которое было выгодно самому Владимиру. Он давно привык не рассчитывать на обстоятельства. «Будь что будет!» – поговорка, смысл которой он даже не знал. Для него это были пустые слова. Бессмысленный набор звуков. Обычно он четко планировал что-то без излишних «НО». А чтобы непредвиденная ситуация не застала его врасплох, просто в нужный момент вовремя приспосабливался к новым обстоятельствам.
Владимир лежал на шезлонге, покрытом хлопковым белым полотенцем. Мельчайшие капельки соленой воды бризом осаждались на его лицо. Причудливое, деревянное, складное кресло с удлиненным седалищем было крепко зафиксировано поверх носовой палубы в специальных неглубоких пазах стальными креплениями. Не то чтобы оно там всегда находилось… Несколько дней назад Дэвид случайно проболтался, что частенько расслабляется подобным образом и по просьбе Владимира, ему пришлось установить шезлонг на время длительного путешествия.
Владимир, лежа на спине под частичной тенью паруса, мог краем глаза видеть Грина с Моррисоном, стоявших у леерного ограждения. Диалоги их были разносторонние и, в большей степени, в другом месте вряд ли смогли бы заинтересовать русского. Однако сейчас ему все равно нечего было делать, и он временами прислушивался к их дружеской беседе. На фоне звука бьющихся о борта волн, подслушивать было довольно-таки необычно.
Норман, сделав упор на одну ногу, крепко вцепился левой рукой за леерное ограждение. Он, глядя вдаль бескрайнего моря, пытался отогнать дурные мысли о потенциальных проблемах и неприятностях, которые могут возникнуть при встрече с морским патрулем на различных границах океана. К счастью, таковых, весь проделанный путь пока еще не было на горизонте. Лишь дюжина неутомимых дельфинов, час или два, провожали их какое-то время назад. Больше они не попадались ему на глаза. Похоже, что у этих, страдающих бессонницей, морских млекопитающих и без того была масса других дел, вместо того, чтобы гнаться за стремительной яхтой.
Рой стоял справа от Нормана. Он остерегался качки и поэтому держался за ограждение обеими руками, словно кошка, вцепившаяся в края тазика с водой, которую пытаются искупать. Изначально он любовался мерцанием плещущейся воды, а немного ранее за дельфинами, разрезающими волны. Ему стало немного грустно, что эти замечательные морские животные постепенно отстали.
«Что это за тьма?!» – в мыслях спросил он себя, глядя на распростершуюся вдали темно-серую занавесь.
«Все в порядке, Рой!» – обычно ему всегда так говорили. Он, конечно, не верил пустым словам, но всякий раз подсознательно желал, чтобы они оказались правдой. Как правило, утешительные слова всегда оказывались ложью. Правда зависит от точки
«Дэвид сказал, что им опасаться нечего, – припомнил он, не отводя взгляда от бушующей вдалеке пучины. – Шторм идет с ними параллельно и вряд ли повернет в сторону яхты».
И в это Моррисон подсознательно хотел верить, как и словам владельца пиццерии, обещавшего со временем сделать из него не развозчика пиццы, а менеджера по продажам. То был обман. Но сейчас другая ситуация. Рой ничего не может поделать со своей тревогой. Он не может позволить себе настаивать на том, что им грозит опасность, так как капитан Дэвид сам верит в то, что говорит, а говорит он то, что показывают приборы.
Доверить свою жизнь электронике, а не внутреннему голосу – панацея или холодный просчет?..
«Приборы показывают лишь то, что есть на данный момент, они не предсказывают будущее. Только биологический живой организм обладает шестым чувством прорицательства и тот, у кого хорошо развито это чувство, имеет больше шансов остаться в живых».
Рой отвел взгляд от океана, бушующего вдалеке под темной занавесью. Таким образом, он попытался стряхнуть с себя все сильнее накатывающие сомнения. Взгляд его сосредоточился на солнечном горизонте, наполненном красками жизни. В отличие от той разрушительной силы природы, это направление представляло собой созидание и благополучие.
На фоне созерцания разбушевавшейся стихии и полного штиля у Моррисона возникла странная ассоциация с тем, как протекает человеческая жизнь. В ней тоже бывают пути успеха и дороги страдания. Как и в природе, разрушительная сила, в человеческой жизни зло всегда может, повернувшись к тебе лицом, направиться в твоем направлении. И тогда твой благовидный путь становится лишь вопросом времени.
Как и любой страждущий человек, Рой жаждал спасения. Почему-то для него уже не имело значения, какова вероятность того, попадут они в шторм или нет. Он сейчас ощущал себя так, что подобное просто неизбежно. Это можно было назвать как угодно: шестым чувством, прозрением, догадкой… Все сводилось к одному… Он вновь бросил взволнованный взгляд в бушующее пространство вдалеке.
Теперь же оно не выглядело настолько недосягаемым, как было ранее.
«Возможно, это всего лишь игра моего воображения», – в мыслях попытался утешить себя Моррисон.
На почве внезапно усилившегося беспокойства, Рой, лишенный возможности успокоить разыгравшееся в душе волнение, поддался панике. Она демонстративно не вырвалась наружу, предупреждая окружающих о неприятности. Ее воздействие оказалось скованным внутри контролируемого сознания Моррисона.
Про такого человека обычно говорят: «Да у этого парня просто железные нервы!»
– Ребята, держитесь!.. – пронзительно крикнул Дэвид. Он резко крутанул штурвал влево, а затем дернул рычаг, расположенный рядом с панелью нактоуза. В следующую секунду загудели двигатели, и яхта, задрав нос, примерно раза в два прибавила в скорости. – Давай детка, поехали!
От крутого поворота и наклона яхты, а также в силу ее внезапного ускорения, Владимир не смог вовремя сориентироваться и понять в чем дело. Он, свалившись с шезлонга, прокатился несколько метров по носовой палубе и, распластавшись по деревянному настилу, остановился, ухватившись рукой за поручень у входа в каюту. В отличие от расслабившегося русского, Норман и Рой крепко вцепившись в леерное ограждение, удержали равновесие.