Частная Академия. Осколки
Шрифт:
Слышу тихий смешок.
— Доволен? — выдыхаю я. — Я не люблю боль.
— Любишь, но когда она на грани, а не за гранью. Я научу тебя лучше себя чувствовать. А теперь дотронься до своего живота, ласкай его… а теперь ниже… да… не останавливайся… ниже, Мира, ты ведь хочешь себя трогать.
Пальцы нерешительно замирают у резинки трусов.
— Ты же доводила себя до оргазма после того нашего раза, да, Мира?
— Да… — Я горю от смущения, стыдно признаться, но рядом с ним мне хочется быть раскованной. Даже порочной. Такой, как он.
—
Его голос, такой вкрадчивый и мягкий, течет как раскаленный металл, но не обжигает.
— Я… я сама…
Как же я хочу его губы, его руки на себе, но упрямлюсь. Нет! Пусть он первый попросит! Пусть он!
— Тогда ложись на кровать, Мира. И спусти с себя трусики. До колен. Погладь себя… разведи ноги… чтобы я тебя видел.
Что я творю?! И все равно послушно раздвигаю ноги, насколько это возможно. Вряд ли в полутьме можно что-то увидеть, но от мысли, что Артем смотрит на меня там, ладонь сама накрывает лобок и проникает внутрь.
— Такая нежная и… мокрая, да, Мира? — Шепот становится еще тише, прерывистее, но обволакивает каждый мой нерв. — Коснись клитора, проведи пальцами по губам. Теперь выше, чуть нажми на клитор, оттяни его чуть наверх…
— А…ах… — Кусаю губы, но больше не хочу сдерживаться. Вскрикиваю, когда напряжение внутри разрастается до такой степени, что почти невыносимо терпеть.
Различаю какое-то движение в темноте. Артем уже подошел к кровати, стягивает с себя футболку. Замираю, глядя на его обнаженный торс. Баев что-то вытаскивает из кармана штанов, бросает на кровать. А потом снимает их с себя, оставаясь в одних трусах. И никакая темнота не в состоянии скрыть его возбуждение.
— А…Артем… — беспомощно выдыхаю, когда он ложится рядом. Чувствую тяжесть и жар его тела в нескольких сантиметрах от себя.
— Не отвлекайся, — обдает мои губы горячим дыханием. — Продолжай, малышка… продолжай…
Не касается меня руками, но ощущаю его везде — на груди, на животе… Запах его возбуждения проникает в меня. Еле сдерживаюсь, чтобы не дотронуться до него. А как же я хочу его губы на себе!
— Артем…
— Давай… еще… сильнее… сама…
Он дрожит от вожделения… из-за меня, из-за того, что я рядом… От его шепота, его вздохов меня уносит… Тело простреливает так, что перед глазами возникает яркая вспышка, я кричу, не слыша себя, и падаю…
Не знаю, сколько проходит времени, когда я наконец возвращаюсь в себя.
— Артем… — шепчу я одними губами, но он слышит. Склоняется надо мной. — Поцелуй меня…
Его губы впиваются в мой рот, выталкивая из груди оставшийся воздух. Горячее тело вдавливает в матрас, но это самая приятная тяжесть, какая только возможна. Вжимаюсь в него, лихорадочно вожу ладонями по влажной спине и ощущая сильную пульсацию у себя между ног.
Артем приподнимается на локте, и я тону в его черных глазах. Мой Темный.
— Сейчас, — произносит он одно слово, и я едва заметно киваю. Но этого достаточно для того, чтобы
Мой рука бесстыдно касается его плоти, пока еще прикрытой тканью. Представляю его в себе. Внизу живота по-прежнему пульсирует, ноет от пустоты, которую нужно заполнить.
— Потрогай его, — велит Артем прерывающимся от нетерпения голосом. Он сам на пределе. — Давай, поласкай его.
Послушно оттягиваю резинку трусов и касаюсь разгоряченной плоти. Такой неожиданно нежной и очень твердой. Задерживаю дыхание и, осмелев, пытаюсь обхватить член рукой.
— Давай, — стонет мне в рот Артем. — Вот так… вверх и вниз… еще…
— Такой большой, — сглатываю я. — Очень большой…
Артем что-то шепчет мне в рот, я мало что соображаю. Но когда вдруг раздается громкий и очень резкий звонок, меня будто подбрасывает на кровати.
— Бля! — дергается Артем, пытаясь меня удержать, но я уже слетаю с кровати. — Мира! Не отвечай!
— Телефон! — Пытаюсь сообразить, откуда он истошно орет так, что оглушает. — Где же…
Баев со стоном падает на кровать, когда я, подняв мобильный с пола, отвечаю на звонок:
— П…привет, пап? Что-то случилось?
Глава 28
Равнодушно смотрю, как поднимается шлагбаум и пропускает нас на территорию академии. В машине Артема тепло и уютно, а за окном дует холодный злющий ветер, даром что давно наступила календарная весна.
И все же сейчас я с большим удовольствием очутилась бы на улице, потому что там… гораздо теплее.
Баев молчит всю дорогу, что ужасно нервирует. Хотя пора уже привыкнуть к его несносному характеру. Чуть улыбаюсь, вспоминая Лиду, которая с дрожью в голосе рассказывала, что все горничные воют от хозяина и одна я смогла с ним ужиться.
— Рад, что хоть кому-то весело, — доносится с водительского кресла.
Черт! И как только заметил? На дорогу же смотрит!
— Мне не весело, Артем! И я уже извинилась. И вообще… вообще, я могла сама спокойно приехать и собрать вещи. Ты еще не выздоровел до конца!
Я была против, чтобы он ехал со мной. Но Баев даже слушать меня не стал, особенно после того, что произошло.
Когда мы въезжаем в кампус, он значительно сбавляет скорость. И теперь мы ползем. Странно для человека, который всю дорогу до академии гнал как сумасшедший.
— Я в порядке, — цедит Артем сквозь зубы. — И хочу убедиться, что… что ты соберешь все вещи и доберешься домой. И потом, раз мы вместе, разве не должны помогать друг другу?
— Артем, ну прости! Пожалуйста! Я не хочу больше спорить! И я извинилась. Больше не буду, обещаю, вообще не буду брать трубку, когда… когда…
Осекаюсь, потому что теперь не уверена, что у нас будет это «когда». Ни разу не видела Баева таким бешеным! Как еще дверь с петель не снес.
— Дело не в том, что ты ответила на звонок, Мира. А ЧТО ты ответила!