Частная Академия
Шрифт:
— М-м-м… м-м-м…
— Да вытаскивай из нее кляп, — смеется Селиванов. — Здесь она может орать сколько угодно.
Чуть привыкнув к свету, начинаю различать предметы перед собой. Несколько машин рядом — похоже, мы на парковке. Дальше огромный дом с колоннами, за ним — еще один. А вокруг деревья, дорожки, идеально зеленый газон, как на футбольном поле. Здесь все так… красиво и равнодушно, что ли.
— Ну что, Шанина, шикарно, да? — Селиванов подходит и насильно притягивает к себе. Пытаюсь сбросить его ладонь с плеча, но руки до сих
— Отвали! — хриплю и закашливаюсь так, что внутренности сводит.
— Может, ей экскурсию провести, показать, как живут нормальные люди? — Гера затягивается сигаретой и выпускает дым мне в лицо. — Она же кроме своей помойки в деревне и не видела ничего. А, Мирослава?
— Подонок!
С ненавистью смотрю в наглую слащавую морду Истомина. И он мне казался симпатичным?! Гера ухмыляется, потом сплевывает прямо под ноги и резко толкает меня в грудь. Теряю равновесие и падаю на землю. От собственной беспомощности на глазах выступают злые слезы.
— Ты ответишь за это! Клянусь, вы все ответите!
Они смеются, курят и взирают сверху вниз, как я пытаюсь подняться. Это нелегко, когда руки связаны.
Янка стоит подальше от них, разглядывает себя в зеркальце, подводит губы блеском. Оборачивается ко мне и брезгливо морщится. Она совсем другая здесь — жесткая, надменная и циничная.
— Может, хватит уже юродствовать! Поднимайте ее и пошли уже. Стэн в чате спрашивает, где мы.
Янка очень красивая. И… вся в белом. Белая короткая куртка, белый свитер, белые джинсы. Даже на ногах у нее белоснежные сапожки. А я… вся в грязи. Джинсы просто убитые, не представляю, как их буду отстирывать. Здесь еще не асфальт, меня толкнули на влажный гравий.
Господи, Мира, ты серьезно сейчас способна думать о грязной одежде?!
Я оглядываюсь и только сейчас соображаю, что все трое одеты в белые куртки или толстовки, джинсы с кроссовками. И Селиванов, и Гера, и Краснов! Это что, дресс-код такой?
— Двигай копытами! — ржет Вэл и подталкивает меня, едва я с трудом поднимаюсь на ноги.
— Руки ей развяжи, Петюнь! Не хватало еще, чтобы кто-то увидел! — приказывает Янка. Она торопится к большому дому, откуда слышится последний хит Asti. — Вписка скоро начнется.
— Никуда я не пойду! Хотите — силой тащите!
Голос мой осип, я его с трудом узнаю. Внутри все дрожит, мне очень страшно, но я никогда им в этом не признаюсь!
— Неужели? — вкрадчиво интересуется Вэл. — Насилие — не наш метод, ты же знаешь! Побежишь вперед, еще Янку обгонишь на повороте. Ну или пошли ко мне. Я тут рядом живу, а вот тот дом — это Герыча… Развлечемся.
Селиванов похабно облизывает губы и громко ржет, когда я стыдливо отвожу глаза.
— Ну? — Янка оборачивается на полдороге и нетерпеливо постукивает каблучком. — Я обещала Стэну, что притащу сюда Мирку.
Видя, что я не двигаюсь, Савицкая бежит ко мне, ловко распутывает узел и тянет вперед.
— Все самой приходится делать. Пошли, говорят тебе, ничего с тобой не случится, дурочка. Ну потерпишь пару часов, все через это проходили.
От Яны приятно пахнет, но я почему-то задыхаюсь, а она, не обращая внимания на мое состояние, все толкает и толкает меня по дороге к дому.
Я не хочу туда идти, но иду потому, что перспектива остаться один на один с Селивановым или Истоминым меня пугает до чертиков. А если не наврали и точно тут живут? Да меня вообще никто не найдет. А там хотя бы люди…
Мы с Яной сворачиваем за угол. Вижу огромный белый шатер на большой поляне перед домом. А внутри шатра — белые столы и стулья. Снова все белое…
Уже не удивляют парочки с бокалами в руках, одетые именно в белую одежду. Здесь человек двадцать, может, больше. Понятно, что не вся академия, а только самые приближенные.
Янки рядом нет. Стоит чуть поодаль, отвернувшись, и болтает со своей подружкой Ларисой — высокой блондинкой.
— Ну наконец-то! — Возглас Шумского разрывает негромкий гул голосов. — Звезда нашего скромного посвящения пожаловала!
Стэн вальяжно направляется ко мне. Внутренне сжимаюсь, кровь резко приливает к щекам.
Наверное, никого и никогда я ненавидела в жизни так, как Станислава Шумского! Он просто воплощение всего, что вызывает во мне гнев и омерзение. На нем, конечно, тоже белые брюки, свитер и легкое пальто с шарфом. Картинка какой-нибудь рекламы для супербогатых про их супербогатую идеальную жизнь в поместье с десятком крепостных!
— Я здесь не по своей воле, Шумский! — Старательно выговариваю каждое слово, глядя в холодные злые глаза Стэна. — Клянусь, тебе это с рук не сойдет. Это похищение!
Он смеется, обнажая крепкие белые зубы, потом подходит ближе. Настолько близко, что я чувствую его дыхание. От Стэна неприятно пахнет алкоголем и табаком.
— Ты ж, говорят, стобалльница, все дела! — Стэн шипит мне в лицо. — А доходит до тебя как до клинической идиотки! Таких, как ты, надо учить. Жестко. Чтобы другим неповадно было зарываться. Место чтоб свое знала, мразь!
— Это ты мразь, Шумский! Трус и подонок! И все чужими руками, да? Что тогда в городе, что сейчас. Шавок своих за мной прислал и еще Янку.
Светло-серые глаза Стэна наливаются кровью. Но мне сейчас не страшно, адреналин рулит. Замечаю, как на нас внимательно смотрит Инга Ульссон. В отличие от большинства наших элитных мальчиков и девочек, подружка Стэна не в куртке, а в изящном, приталенном белом пальто. Встретившись со мной глазами, королева академии, поморщившись, отворачивается.
— На кого ты там пялишься, убогая?! — цедит Шумский. — Я здесь главный. И рот вымой! Но вообще ты права, Мирослава, не люблю я руки пачкать о разное дерьмо. За меня это другие сделают. Давай, вали в свое стойло.