Частная Академия

Ланская Алина

Артем стоит в дверях и молча ждет. Не представляю, как правильно прощаться. Как-то неловко, еще и подарок этот.

— Ладно, надо выходить, — киваю я сама себе. — Спасибо, что такси мне организовал, это… короче, я пойду, что ли?

И почему утром мы нормально общались, я даже подколола его один раз, и мне за это не прилетело, а сейчас краснею как дурочка?!

— Это тебе. — Артем протягивает небольшую коробку. — С Новым годом. Откроешь дома под елкой.

— Подарок? Мне? — недоверчиво улыбаюсь, но быстро забираю его. Как же хочется открыть подарок прямо сейчас.

Но вместо этого хватаю со стола сверток и вручаю его Баеву. — А это тебе! И тоже… это… открой, когда меня рядом не будет, ладно?

Артем ухмыляется, берет мой рюкзак и когда выходит, мне звонит папа.

— Мирка, ты уже выехала в аэропорт? — Голос папы звучит непривычно встревоженно. — Дядь Сережа застрял в Екате! Там метель, на сутки, говорит, рейсы отложены, он не может к тебе прилететь!

— То есть как?! А я смогу вылететь?

Артем слышит наш разговор и кому-то звонит. И через десять минут выясняется:

— Ты никуда не летишь, Мира. Твой рейс перенесли на 31 декабря, и не факт, что улетишь. Поэтому Новый год будешь отмечать здесь.

Следующий час проходит в полнейшей нервотрепке — пытаемся с родителями сдать билеты, чтобы получить хоть какую-то компенсацию, еще и папа наседает. Ему очень не нравится, что Новый год я буду отмечать в общаге.

— Какая, к чертям, общага? — Баев смотрит на меня как на сумасшедшую. — Ты реально хочешь свалить в этот клоповник?!

Если за последние полторы недели Артем и подобрел, то точно не к студентам.

— Нет, конечно, но как-то неудобно оставаться здесь.

Без тебя.

— Не вижу проблемы, — отрезает Баев. — Я бы многое отдал, лишь бы не ехать завтра к отцу и деду, но не могу. А у тебя полная свобода! Ненавижу Новый год!

А я-то его люблю!

Вечером, когда Артем срывает злость на музыке, тихонько выползаю на второй этаж. Раз уж я остаюсь на полторы недели одна в пентхаусе, то…

Когда Артем играет, его нельзя отвлекать, что-либо говорить, мельтешить перед глазами. Желательно вообще не дышать и не существовать. Поэтому через полчаса, когда он уже заканчивает исполнять «Элегию» Рахманинова, решаю попробовать.

— Скажи, я слишком обнаглею, если немного украшу здесь все? — осторожно спрашиваю Баева, когда он аккуратно закрывает инструмент. — Видела в одной из гостевых спален в гардеробной большие коробки с игрушками… Просто я очень люблю Новый год… и…

— Обнаглеешь, но когда тебя это останавливало? Валяй! — Голос у него уставший, Баев явно не в духе. И музыка ему не помогла. Так сильно не хочет ехать завтра к родне?

— Спасибо! Я все уберу к твоему возвращению, — тороплюсь его поблагодарить, пока он не передумал. — И еще кое-что.

По глазам Артема понимаю, что лучше заткнуться и испариться, но вместо этого прошу:

— Можно я на кухне поготовлю, пока тебя не будет?

На лицо Артема ложится тень; я знаю, о ком он думает сейчас, но заставляю себя выдержать его взгляд.

— Зачем тебе? Филипп плохо кормит?

— Отлично кормит, но дело не в этом! Я просто соскучилась по той еде, к которой привыкла. И еще Новый год, а я очень его люблю и столько

всегда с мамой готовила…

— Хватит! — обрывает меня Баев. — Я понял. Делай что хочешь, но если я почую запах еды, когда вернусь…

— Не почувствуешь! — радостно взвизгиваю я. — Обещаю! Съезжу завтра в город…

— Не надо никуда ехать, скажи Филиппу, что надо купить, все привезут.

— Неудобно как-то…

Баев так выразительно смотрит на меня, что я стыдливо опускаю взгляд. Но в душе танцую от радости. Я устрою себе самый лучший Новый год, хоть и остаюсь одна!

— Ладно. — Артем встает из-за рояля. — Спокойной ночи, Мира. У меня утром самолет, ты еще спать будешь. Постарайся ни во что не вляпаться за эти дни и не шатайся где попало.

Когда он подходит ближе, я взволнованно вскакиваю с дивана, снова испытываю ту самую неловкость прощания, как днем.

Между нами всего несколько сантиметров, у меня мурашки бегут по телу от его пронизывающего темного взгляда. Нервно сглатываю, волосы пытаюсь убрать с лица; мне кажется, что он сейчас наклонится и поцелует меня. От этой мысли кровь приливает к лицу, я вся горю, кусаю губы то ли от страха, то ли от предвкушения.

Артем медленно поднимает ладонь и ее тыльной стороной гладит меня по щеке.

Мне так хочется прильнуть к его руке, но я сдерживаюсь. В карих глазах непроглядная тьма.

— Пока, — тихо произносит Баев и, не дожидаясь моего ответа, уходит в свою комнату. Вот и все.

Я еще долго стою в гостиной на втором этаже и прислушиваюсь: а вдруг он вернется, вдруг я ему понадоблюсь. Но этого не происходит.

Утром, когда просыпаюсь, Артема уже нет, но на столе лежит его подарок, который так хочется открыть. Вместо этого иду на второй этаж за коробками с игрушками. Конечно, они оказываются жутко красивыми, дорогими и брендовыми. Такие даже страшно в руках держать, но у меня есть маленькая мечта. С того момента, как я впервые увидела верхушку огромной ели, которая примыкает к веранде. Да, там сейчас очень холодно, есть и снег на полу, но можно включить обогреватели, украсить несколько огромных еловых веток гирляндами и разноцветными шарами, на пол поставить статуэтки Деда Мороза и Снегурочки. И рядом положить подарок от Артема.

Камин на первом этаже в большой гостиной, разумеется, не разжигаю. Понятия не имею, как это делается, зато украшаю его гирляндой и стеклянными снежинками. Кое-что забираю к себе в комнату — простые, но красивые фигурки зимних животных. Еще немного мишуры кладу около стола.

Так увлекаюсь украшением пентхауса, что пропускаю звонок от папы. Он беспокоится, что я остаюсь в общаге на Новый год. Ну да, знал бы он, где я в действительности нахожусь! Обещаю вести себя хорошо и даже прислать ему телефон нашего коменданта. Тут надо будет что-то придумать, ну а пока я готовлю список из продуктов, которые мне нужны. Глупо готовить на целую ораву, как дома, но впереди несколько дней, и можно забить холодильник и никуда отсюда не выходить. Разве что на веранду. Интересно, а здесь будет салют? У нас в поселке будет, но очень скромный и самодельный.