Частная жизнь Гитлера, Геббельса, Муссолини

Ткаченко Владимир Герасимович

В Бергхофе её звали "хозяйкой дома". Во время войны фюрер назначил её управляющей Бергхофа, соблюдая, таким образом, закон об обязательном труде. Она распоряжалась мажордомом-интендантом СС Кенненбергером, его женой, - с которой, правда, постоянно, ссорилась, - слугой Хансом и служанкой Лизи.

Ее комната была обставлена просто, что нравилось Адольфу: большой полукруглый диван с подушками, над которым висела картина "Акт" обнаженная, стоящая на коленях молодая женщина с откинутой назад головой, похожая на Еву. На противоположной стене висел портрет Гитлера. Здесь, как и на мюнхенской вилле, стоял телефон, имевший прямую связь со спальней фюрера. Эту последнюю мало кто видел. Обычная кровать, столик, простой шкаф и везде разбросанные книги, которые Гитлер читал с поражающей быстротой. Из спальни дверь вела на

большой балкон, куда, кроме Адольфа, могла заходить только Ева. Говорили, что глубокой ночью Гитлер любил выходить на него и подолгу смотреть на звезды. Но в точности никто не знал, что он делал в это время. Сама атмосфера Бергхофа вызывала гнетущее ощущение. Одна из секретарш фюрера Т. Юнге вспоминала: "Я никогда не чувствовала себя в Бергхофе по-домашнему... Там было что-то странное в воздухе, что-то необъяснимое, что угнетало и вызывало недоверие..."

Среди ласковых имен, которыми фюрер звал свою Еву, особенно любопытны австрийские уменьшительные - Гашерль, Патшерль и Чапперль. В интимной обстановке Ева Браун называла его Дольф, Ади или Альф; на людях, как и все: "мой фюрер!"

За столом Ева отвечала за аранжировку цветов. Адольф, который был плохим хозяином и обычно вел себя бесцеремонно, тем не менее, отличался истинно немецким педантизмом в том, что касалось сервировки, и метал громы и молнии, если хотя бы одна ложка лежала косо или криво. Столовое серебро имело монограмму "Гитлер", фарфор - позолоченный "Розенталь-порцеллян". Солонки, стоявшие по обоим краям стола, графинчики с уксусом и оливковым маслом, - из чешского хрусталя.

Положение хозяйки дома подчеркивалось тем, что обычно к столу Еву вел сам Мартин Борман. Она всегда сидела по левую руку от Гитлера, а почетный гость - по правую. По другой версии, Ева располагалась справа от вождя, а приглашенный - напротив нее, спиной к окну. Как и Адольф, Ева пила минеральную воду или яблочный сок. Во время еды не принято было говорить о политике. Гитлер любил распространяться о прекрасных дамах, описывая присутствующим в мельчайших деталях внешность и манеру поведения выдающихся женщин своего времени, с которыми был знаком, особенно подчеркивая естественность и отсутствие косметики. Но на Еву это не действовало, и она по-прежнему транжирила помаду и пудру. Когда удавалось, она переводила беседу на модную пьесу или новый фильм.

Выходя из-за стола, галантный Гитлер целовал ручку всем присутствующим дамам, но первой всегда Еве. Обед, как правило, продолжался один час. Затем отправлялись на прогулку. Летом во время автомобильных поездок, когда молодая женщина изъявляла желание искупаться, охранники СС на машинах преграждали дороги по всем направлениям, и Ева входила в воду голой без всякого стыда. В это время Адольф располагался на траве, читал свежие газеты или изучал донесения. Зимой собирались вокруг камина и говорили на разные темы. Используя для иллюстрации тарелки, вилки, ложки, Гитлер развивал планы на будущее, рассказывал о своих проектах. Если он засыпал в своем кресле, все тактично понижали голос.

Нижнее белье Евы, - а Адольф любил белье из тонкой ткани, маркировалось клеверными листочками с четырьмя лепестками, получавшимися из переплетения двух латинских противоположных букв "Е" и "В". В мюнхенском доме сестер Браун, где в голубой комнате жила Ева, а зеленая сохранялась за Адольфом, после войны нашли постельное белье, вышитое свастиками. Ими же отмечались стулья, на которых обычно сидел фюрер. Там же обнаружили фарфоровый сервиз, каждый предмет которого имел на себе различные изображения фюрера. В этих аппартаментах хранился также обширный запас различных лекарств, без которых Гитлер, возивший с собой штат врачей, не обходился и противозачаточных средств.

В ожидании своего любовника Ева каждый вечер выпивала полбутылки шампанского. Если за ней посылали, она шла к фюреру и покорно выполняла то, что от неё требовалось. По мнению экспертов, врожденный монохордизм Гитлера должен был повлечь за собой клиническую импотенцию и неспособность к обычным интимным отношениям.

Ева рассказывала следующее: "Он даже туфли часто не снимает, а иногда мы и до постели не добираемся. Мы растягиваемся прямо на полу. На полу он выглядит очень эротически". Гитлер предпочитал сам раздевать её, снимая детали одежды дрожащими пальцами, что её страшно раздражало. Он любил фотографировать обнаженную

Еву, и подобные снимки пополняли его огромную коллекцию порнографических фотографий и открыток; он очень любил снимать крупным планом её ягодицы.

Но кроме прежних извращенных удовольствий, появились и новые варианты: фюрер, например, заставлял нагую красавицу выполнять перед ним акробатические упражнения, читать всю ночь напролет. Гитлер принуждал женщин унижать и избивать себя, чтобы обрести силу и психическую мощь ("чтобы достичь власти, необходимо пройти через крайние унижения"; "умереть человеком, чтобы воскреснуть сверхчеловеком" и т. п.).

Удовлетворяя странности своего Альфа, Ева имела и свои маленькие радости. Несмотря на формальное запрещение курить, она все же иногда выкуривала сигарету, правда, каждый раз после этого тщательно чистила зубы и полоскала горло, чтобы истребить малейший запах табака. Одно время она тайком ходила к художнику Рудольфу Кеплеру, который, перед тем как овладеть ею, рисовал Еву обнаженной. Несмотря на все меры предосторожности, художник очень быстро стал жертвой соперничества с могущественным человеком: Гитлер застрелил его в постели.

Он решительно отказал Еве, которая страстно хотела детей от него. "Никаких детей, никаких тайных или незаконных родов". Смирившись, Ева Браун стала пользоваться противозачаточными средствами.

На отношения вождя с Евой значительное влияние оказывал его страх стать отцом девочки. До крайности возмущенный столь абсурдной возможностью он говорил: "Какая-нибудь маленькая Гитлер!.. Представьте - меня!
– отцом маленькой девочки!"

29 апреля 1945 года стало знаменательным днем для Гитлера - состоялась регистрация его брака с Евой Браун. Ева прилетела в Берлин, чтобы умереть вместе с Гитлером. Церемония проходила в нижней части бункера и была сокращена до предела, а провел её совершенно неизвестный человек, Вальтер-Вагнер, один из городских инспекторов, находившихся в подчинении у Геббельса. Так что его, с некоторой натяжкой, можно считать представителем администрации Берлина. Господин Вагнер прибыл, одетый в партийную униформу. Гитлер и Ева Браун ожидали его в одной из крошечных комнат нижнего этажа бункера, стоя рядом друг с другом. Были заданы, в самом кратком виде, положенные в таком случае вопросы и выслушаны ответы, после чего "представитель городской администрации" объявил их мужем и женой. Хотя ритуал сократили до минимума, но вопрос об арийском происхождении лиц, вступающих в брак, не был забыт. Его задали каждому из вступающих в брак, и оба они ответили утвердительно. Единственными свидетелями оказались Геббельс и Борман; они же расписались в свидетельстве о браке. Новобрачная подписала брачный контракт: "Ева Б. Гитлер, урожденная Браун".

Она стала его женой через пятнадцать с лишним лет после их знакомства.". Немного позже в ответ на обычное обращение "фройляйн" она, улыбаясь, сказала: "называйте меня просто фрау Гитлер". Их официальный брак продолжался 40 часов.

Тем временем в коридоре, у дверей комнатки, собралась небольшая группа поздравляющих; последовали многочисленные рукопожатия, похлопывания жениха по плечу и целование руки невесты, а потом в комнатку к новобрачным были приглашены Геббельс и Магда. Там обе пары за бокалом шампанского вспомнили счастливое старое время, когда ещё супруги Геббельс были женихом и невестой, а Гитлер - свидетелем на их свадьбе. Но мрачное настоящее незримо присутствовало за столом; вскоре Гитлер снова начал проклинать предателей, а затем покинул общество и ушел в свой кабинет.

Там он продиктовал свою последнюю волю и свое политическое завещание, в котором, впрочем, не сказал ничего нового. Он снова подтвердил справедливость нацистского режима, остановился на коварстве международного еврейства и досадных упущениях в обеспечении боеспособности войск, особенно высшего военного командования. Продиктовав этот документ, Гитлер составил ещё один, в котором было письменно подтверждено исключение из партии Геринга и Гиммлера и вывод их из состава государственных организаций и учреждений. Далее Гитлер назвал нового главу государства. Рейхспрезидентом и главнокомандующим вермахта назначался гроссадмирал Дениц, которому, однако, не было позволено сформировать правительство. Гитлер сделал это сам, как вождь германского народа. Он назначил также Геббельса рейхсканцлером, а Бормана - главой нацистской партии.